— Если бы перешагнули, то не погибали бы люди, — сказал я неожиданно для себя.
И Саади угадал мои мысли. Не потому ли, что подумал о том же?
— Вы о гибели Феликса и Аниты? — с вызовом произнес он. — Но при чем здесь это? Несчастный случай…
— Не уверен…
Саади покраснел. Он всегда краснел, как только я заговаривал о давних событиях.
— Не понимаю, о чем вы говорите, Алексей Васильевич. Я давно догадываюсь, какие у вас бродят мысли. Вы предполагаете, что произошло убийство?
Я помолчал, и Набиль Саади покраснел еще больше.
— Абу-Фейсал, а вы верите, что двух достаточно опытных ученых не могли защитить ни поле, ни кэб, ни костюмы?
— Они вышли из кэба. У озера была довольно густая растительность. Феликс, чтобы не повредить деревья, оставил кэб и прошел дальше пешком.
— Хорошо. Допустим, Феликс и Анита стояли на берегу и наблюдали. Но как они оказались в озере? Каким образом? Что пробило силовую защиту?
— А вы обратили внимание, что поле отключается, когда снимаешь шлем!..
— Вот именно! А почему они были без шлемов? Никто в комиссии на этот вопрос толком не ответил, все только пожимали плечами: сняли — потому и погибли. А я спрашиваю: почему сняли?
Саади только пожал плечами.
— Воздух здесь по составу близок к земному, особенно в некоторые зеленые сезоны. Может, захотелось подышать немного без шлема? Или рискнули установить без шлема контакт с неизвестным индуктором?
— Даже если мы найдем на Мегере разум с телепатическими способностями, — возразил я, — то тогда получим ответ лишь на вопрос, почему люди могли оказаться в озере без шлемов. Но не на вопрос, почему они сняли шлемы. Или, вы полагаете, супергипноинтеллект пробил защиту? Эксперты практически исключают такое напряжение псиполя. С другой стороны, любой участник экспедиции при желании легко мог подстроить несчастный случай. Например, вызвать неисправность легочного монитора, и в определенный момент люди начали задыхаться в шлемах. Или потеряли контроль над собой…
— Дикость какая-то. Но… но, положим, технически это подстроить можно. Однако зачем? Вы, Алексей Васильевич, несомненно, большой знаток детективной литературы. Так вспомните: сыщики прошлого всегда начинали расследование с вопроса «кому выгодно?». Кому могло понадобиться убивать Аниту и Бурцена?
— Хотите мотив?
— Да, если угодно. Мотив!
Я так увлекся спором, что позабыл о своем намерении действовать с позиций адвоката и полностью вошел в роль обвинителя.
— Мотив Елены Бурцен — ревность. Мотив Альберто Тоцци — неразделенная любовь, ущемленное самолюбие и та же ревность. Мотив Масграйва — самый неубедительный, но все же допустимый — ненависть к подрывателям экспедиционной дисциплины. Только у вас нет видимого мотива, Абу-Фейсал.
