— Сударь, — взмолился хозяин. Он беспрерывно переводил взгляд с меня на Кристофа, от которого слышалась череда глухих звуков, как будто ему невозможно было глотать. — Прошу вас, не мучьте моего сына.
Он молил глухого.
— Где он? — повторил я.
— Сударь, — хозяин в мольбе заламывал руки, — я не могу вам сказать.
Неприметным движением кисти я вдавил клинок в горло Кристофа еще сильней и был вознагражден всхлипом. Краем глаза я видел, как мальчик еще выше приподнялся на цыпочках, и чувствовал, хотя и не видел, как тошно рядом со мной Реджинальду. Все это время я неотрывно смотрел на хозяина.
— Молю вас, сударь, молю вас, сударь, — его речь стала торопливой, а руками в мольбе он размахивал так, словно пытался жонглировать невидимым предметом, — я не могу сказать. Меня предупредили, чтобы я молчал.
— А-га, — сказал я. — Кто? Кто предупредил? Он сам? Дигвид?
— Нет, сударь, — он отказывался упорно. — Я уже несколько недель не видел мастера Дигвида. Это был. другой, но я не могу вам сказать — я не могу сказать, кто.
Эти люди, они. серьезные.
— Думаю, нам с вами ясно, что я тоже серьезный, — я улыбнулся. — Разница только в том, что я сейчас здесь, а их здесь нет. Говорите, сколько их, кто они и что им надо?
Его взгляд метался от меня к Кристофу, который, несмотря на его смелость, стойкость и силу духа, проявленную перед лицом опасности (я не отказался бы увидеть это в собственном сыне), все-таки снова всхлипнул, и это, должно быть, встряхнуло хозяину память, потому что усы его задрожали сильнее, и заговорил он быстрее — слова из него так и посыпались.
— Они были здесь, сударь, — сказал он. — Буквально час назад или около того.
Двое в длинных черных плащах поверх красных мундиров британской армии, они явились в магазин, как и вы, и спросили, где можно найти мастера Дигвида. Когда я, не подумав, сообщил им, они помрачнели и сказали, что еще несколько человек могут прийти и спросить мастера Дигвида, и если так случится, то я не должен им ничего говорить, под страхом смерти, и еще не должен говорить, что здесь были они.
— Где он?
— В хижине, в лесу, в пятнадцати милях отсюда.
Мы с Реджинальдом не проронили больше ни слова. Мы поняли, что нельзя терять ни минуты: ни на лишние угрозы, ни на прощание, ни даже на извинения перед Кристофом, которого я напугал до полусмерти — поэтому мы просто выскочили опрометью за дверь, отвязали коней, вскочили на них и погнали их с воплями вперед.
Мы скакали что было сил около получаса и одолели за это время миль восемь и всё в гору, и лошади наши стали уставать. Мы добрались до деревьев, но это оказалась лишь узкая полоска сосен, и проскакав ее насквозь, мы увидели еще полоску деревьев — на вершине холма. Тем временем земля перед нами побежала вниз, в более густой лес, потом из него, волнистая, как огромное лоскутное одеяло, составленное из оттенков зеленого: лесных массивов, лугов и полей.
