— Выходит, я зря на диету села! — вышла из оцепенения Лёка Ж. — А как думаешь, нас будут кормить в самолете, пока летим до Москвы?
Весь путь до Москвы Лёка Ж. мирно проспала, проснувшись только для того, чтобы перекусить обедом — своим и моим. Ради всеобщего спокойствия я не возражал.
Прилетев в Шереметьево и едва покинув Россию после прохождения таможенного контроля, Лёка Ж. изрекла:
— Я должна что-нибудь съесть. — И пошла в «Дьюти-фри».
Съесть она почему-то решила литровую бутылку мартини. К великому огорчению Лёки Ж., кассирша запечатала мартини в полиэтиленовый пакет и предупредила, что его нельзя вскрывать до посадки в самолет.
— Это просто издевательство! — возмутилась Лёка Ж. — Я что, должна теперь умереть от голода…
— Не знал, что ты питаешься мартини, — сказал я. — Это и есть твоя диета?
— Очень остроумно! — обиделась Лёка Ж. — Я же в дорожку купила. А то четыре часа лететь… Эх, — грустно вздохнула она, — придется выпить прямо сейчас, пока мы не сели в самолет.
— Лёка, ты меня пугаешь, — сказал я. — Если так пойдет и дальше, боюсь, мне придется отвести тебя к наркологу.
— Ну хорошо, — согласилась она. — Я сделаю только глоток…
— И выкинешь бутылку? — уточнил я.
— Я? Литр мартини??? — вскрикнула Лёка Ж. — Ладно, подожду, пока сядем в самолет. Пойдем, может быть, посадка уже началась, — с надеждой сказала она.
Посадка и вправду началась. У входа в «Боинг-737» компании «Alitalia» пассажиров встречал итальянец в летной форме, похожий на Мимино. Он улыбался широкой улыбкой, но всем видом давал понять, что стоять у входа ему не слишком приятно. Лёка Ж. ткнула меня в бок.
— Видишь, сам командир экипажа меня встречает.
— Bongiorno signorina! — сказал Мимино на чистом итальянском.
Услышав настоящую итальянскую речь, Лёка Ж. заморгала и выпалила все, что она успела запомнить:
— Бонджорна, синьор! Тута ля страда ванна Рома. Иль соля эзиста пердута.
— Oh! La signorina parla italiano! — восхитился итальянец.
— Чего он сказал? — тихо спросила меня Лёка Ж., не сводя восхищенного взгляда с нового собеседника.
— Удивляется тому, что синьорина так хорошо говорит по-итальянски, — перевел я.
— Спроси у него — он командир экипажа? И заодно скажи ему, что синьорина не только прекрасно говорит по-итальянски, но еще и поет, и танцует, и вообще на многое способна, — потребовала Лёка Ж.
— Лёка, я не знаю столько итальянских слов! — пояснил я.
— С твоим словарным запасом тебя нельзя пускать в Италию, — недовольно прошептала мне Лёка Ж. и обратилась к командиру, используя последние итальянские слова, которые знала: — Грация! Чао!
