«Градус», «Белый ключ», «Беленькая», «Дудка», «Национальная валюта», «Русский калибр», «Русский гарант качества на ягодах земляники и листьях…»
Я напомнил Лёке Ж., что Паола просила написать только лучшие сорта водки.
— Так они все — лучшие… — сказала Лёка Ж. и вернулась к списку.
«Кристальная», «Русица элитная», «Старая сказка — Серебряная фильтрация», «Трактирная классическая», «Ямская беспохмельная»…
— У меня листок кончился, — сообщила Лёка Ж. и попросила у Паолы еще один листок.
Та порылась в сумочке и протянула Лёке Ж. новую бумажку.
Лёка Ж. продолжила записывать: «Зимняя дорога ночная», «Монархия на кедровых орешках», «Разгуляй — Хлебная», «Мороз и солнце — классическая», «Душа полей кедровая», «Славянское застолье — классическая», «Абсолют — Курант»…
— Вот как-то сидели мы за столом с друзьями моего пятого мужа, — вспомнила Лёка Ж. — В гостях у Софьи Тимофевны. Старушка была зверь. В восемьдесят лет вверх по эскалатору бегала! Мой благоверный притащил бутылку «Абсолюта — Куранта», выпили мы по стопочке, потом еще налили. И вдруг Софья Тимофевна говорит: «Надо ж, как бутылка гнется!» Мы все аж замерли. А муж мой будущий отвечает: «Софья Тимофевна, вы еще пару стопочек выпейте, и бутылка сама наливать начнет!» Вот такая история. Что еще?
«Настоящая русская мягкая», «Белебеевская с ароматом черной смородины», «Купец Расторгуев», «Доктор Столетов — Березовая», «Белочка: я пришла!».
— Фу… Этот листок тоже кончился, — сообщила Лёка Ж.
— Сэнк ю вэри мач, — сказала Паола, быстро забрала оба листка бумаги и потеряла к нам интерес.
— Откуда ты знаешь столько сортов водки? — спросил я у Лёки Ж.
— Посидел бы ты с мое замужем… — опять вздохнула она.
— Выходит, ты беспрерывно читала и пила водку? — поразился я. — Какая суровая у тебя была семейная жизнь. Как ты, бедняжка, выжила-то?
— Сама удивляюсь… — Лёка Ж. пожала плечами. Паола с подругами передали бутерброды парням, а сами уселись за столом напротив нас, разобрали стаканы с вином и стали общаться друг с другом по-итальянски. Паола показывала девушкам исписанные Лёкой Ж. листки, те что-то бурно обсуждали. Судя по нескольким знакомым словам, которые я уловил, беседовали они о нас, в частности, о том, что русский менталитет — кромешные потемки для итальянцев.
— Давай пройдемся, — предложил я Лёке Ж.
— А вдруг мой стул кто-нибудь займет? — сказала она.
Я глянул на итальянок — эти могли. Но так даже лучше — быстрее отсюда смоемся.
