На вкус «Шопенгауэр» оказался таким же нудным, как и прототип. «Джорджа Клуни» Лёка Ж. съела, давясь. Я отдал ей своего «Моцарта», с которым она тоже нехотя расправилась. Мы шли по виа дель-Корсо, на ходу жуя сэндвичи, и находили в этом особое удовольствие — есть фастфуд на улице роскошных бутиков.
В одном из дверных проемов очередного бутика мы увидели знакомого по виа Национале бомжа-модника. Он устроился на ночлег прямо на пороге, постелив себе кучу эксклюзивного тряпья.
Лёка Ж. остановилась.
— Как думаешь, может, отдать ему «Нерона»? — тихо сказала она мне.
— Лёка, ты уже предлагала ему от своих щедрот, — напомнил я. — И ему это не понравилось.
— Может, тогда он был просто не в настроении, — сказала Лёка Ж. и склонилась над бомжом. — Э! Синьор, плиз! — Она протянула ему пакет с сэндвичем. — Прэго!
Синьор бомж открыл глаза и недовольно посмотрел на пакет.
— Che cos’è? — спросил он.
— Кто это коза? — рассердилась Лёка Ж.
— Он спрашивает, что это такое, — перевел я.
— А, — оттаяла Лёка Ж. — Зис из «Нерон»! — объяснила она.
— Думаю, теперь ему всё стало понятно, — заметил я.
Бомж посмотрел на Лёку Ж., на меня, перевел взгляд на пакет и сказал, что он такое не ест — ему вредно.
Лёка Ж. вздохнула, полезла в сумочку, достала купюру в 10 евро и протянула бомжу.
Бомж глянул на червонец и спросил ее:
— Come ti chiami, signorina?
— Как тебя зовут — спрашивает, — перевел я.
— Май нэйм из Лиока, — представилась Лёка Ж. — Энд ю?
— Pietro, — ответил бомж.
— Плиз. — Лёка Ж. снова протянула десятку. Бомж забрал купюру.
— Но мани — но феличита. Grazie, — буркнул он и отвернулся, дав понять, что аудиенция закончена.
Лёка Ж. хотела что-то еще сказать своему новому знакомому, но передумала.
— Как здесь душно! — вдруг заметила она. — Пойдем к реке, может, там будет прохладнее.
Я посмотрел карту — ближайший выход к Тибру был на площади императора Августа. Повел Лёку Ж. туда. Мы вышли на пешеходную дорожку, которая почему-то была запружена транспортом, перескочили через дорогу набережной и спустились по крутой лестнице к мощеным берегам Тибра. Сходя по ступеням, я чуть не свалился, поскользнувшись на глянцевом многостраничном буклете. Подняв его, прочитал: «Rome’s Hotels».
— Это судьба, — сказал я Лёке Ж.
Лёка Ж. погрузилась в глубокую задумчивость и не обратила на мои слова никакого внимания.
Я спрятал буклет в свою сумку и продолжил спуск. Дойдя до низа лестницы, Лёка Ж. сомнамбулически возвестила:
— Мумия кричала: «Но маны — но феличита». И Пьетро сказал это же самое. Я поняла! — Лицо Лёки Ж. засияло. — Это значит: нет денег — нет счастья. Нам нужно дать мумии денег, и тогда все будет хорошо!
