Черчилль не испытывал особого предубеждения против профсоюзов, но перспектива большевистского режима в Британии его всерьез тревожила. «Большевизм – худшая из всех тираний, которые знала история, – говорил он, – большевизм более других разрушает и развращает». Большевики «подобно бабуинам прыгают и резвятся среди трупов, на руинах разрушенных городов». Победивший в России большевистский режим был «животной формой варварства», он опирался на «бронемашины, кровавую резню и массовые убийства, исполненные в стиле китайских экзекуций». Это было похоже на правду – только при Ленине было убито три миллиона человек. Черчилль предупреждал, что Советы принесут в Лондон «вымирание английской цивилизации». Поэтому необходимо было легитимировать всякие формы подготовки к всеобщей забастовке, от действий полиции и военных до создания экстренных запасов и специальных юридических актов. В марте 1926-го комиссия предоставила отчет, где в целом принималось предложение Черчилля о национализации прибыли в угольной отрасли и о некотором сокращении заработной платы. Шахтеры, которые бастовали уже несколько месяцев, не пожелали слышать о сокращении заработков: «Ни минуты из часа, ни пенса от фунта». В этой ситуации Черчилль представляет второй вариант бюджета. Это было в апреле. Неделю спустя, в мае, началась всеобщая забастовка, и Черчилль взял на себя ответственность за ее разгром.
В этот момент он вновь превратился в бойца времен осады Сидни Стрит и Антверпенской битвы. Он организовал патрули под прикрытием бронемашин для доставки продовольствия в Лондон. Он призвал на помощь добровольцев, откликнулось множество выпускников Оксфорда и Кембриджа, они подменяли развозчиков продовольствия, а молодые леди работали на коммутаторах. Это была классовая борьба: высший и средний классы солидарно противостояли профсоюзам. Кроме всего прочего, Черчилль наладил каналы информации, чтобы компенсировать последствия забастовки печатников. Его первоначальный план предусматривал контроль над ВВС и государственным радиовещанием. Но генеральный директор, сэр Джон Рей, категорически отказался впустить его в помещения и продолжал придерживаться политики строгого нейтралитета. Тогда Черчилль подчинил себе Morning Post и завладел мощностями газетных холдингов, он наладил печать пропагандистских листовок под названием «Британский правительственный бюллетень», их совокупный тираж достигал 2 250 000 экз. Отвечавший за переговорный процесс Черчилль разработал проект соглашения, утверждавший позицию победившей стороны. Победа была на стороне правопорядка. По словам Ивлина Во: «Это было, как если бы опасный, известный своей жестокостью зверь явился на час и вновь укрылся в своем логове». Черчилль мог быть собой доволен. Его энтузиазм вызывал раздражение у взвешенных консерваторов и насмешки у лейбористов, но по ходу парламентских дебатов о забастовке он произнес остроумную и живую речь, рассмешил Палату общин и вернул себе симпатии депутатов. Затем он вновь поменял линию поведения, стал спокойным и сдержанным. Однако, не без помощи Биркенхеда, он разработал и привел в действие Закон о производственных конфликтах, который лишал профсоюзы наиболее спорных привилегий и который оставался в силе до 1945 года. В тот год партия лейбористов победила с сокрушительным преимуществом, и, несмотря на опасения Черчилля, пошла на уступки профсоюзам: они получили практически все, что просили.
