.
В течение следующих пятнадцати месяцев он прилагал все возможные усилия для сохранения лояльности к режиму, как, например, во время переговоров об «Основных предложениях», защищая терпимость к роялистам. Кроме того, он также старался обеспечить «права» англичан и христиан: свободу совести для многих протестантов, реформу права и — последнее, но отнюдь не по значению — регулярный созыв парламента с представительством, основанным на перераспределении парламентских мест.
Каждая из этих целей была расстроена консервативным сопротивлением парламентского «охвостья». Действительно, в «охвостье» 24 февраля 1652 года был принят акт «Всеобщего прощения и забвения», увеличивавший угрозу законному судопроизводству над сторонниками короля, и его преамбула отразила собственную цель Кромвеля в том, что «вся злоба и злая воля, причиненные последними раздорами, могут быть похоронены в вечном Забвении… и предыдущие Волнения и Беды прекратятся в довольно тихом и удобном мире»[164]. Но это намерение было испорчено большими ожиданиями относительно всеобщего прощения, «такими большими», — писал Дэвид Андердаун — что заголовок акта их уже не отражал»[165]. Во время его утверждения в Палате Общин Кромвель часто вмешивался, чтобы реализовать его заботы об отдельных роялистах, как он это делал в случаях с Карлом Кавендишем и графом Норвичем и его сыном лордом Горингом. Попытки Кромвеля обуздать месть, которую он поощрял в 1648 году, иногда были удачными. В июле 1651 года его друг Роберт Хеммонд убедил его сохранить прощение во имя христианской любви пресвитерианскому духовенству, которое было обвинено в монархическом заговоре. Хеммонд писал, что это будет «средством для объединения сердец всех добрых людей, лучшие чувства которых направлены к Богу»[166]. Кромвель не смог спасти свою старую любовь от наказания, но он многое сделал для обеспечения отмены в 1651 году приговора его сообщникам. Однако в это же время он смог предотвратить казнь графа Дерби за оборону острова Мэн от республиканского военного флота и за поддержку Карла II до сражения при Ворчестере и во время него. Мстительные члены парламента республики, такие как сэр Артур Хазелриг, громко ратовали за смерть Дерби; это же сделала и газета «Меркуриус политикус», которая быстро стала официальным оратором республиканского правительства: «обвинение в кровопролитии не может быть отменено людьми, и страх перед этим не угоден правосудию Бога и Парламента»
