.
Учитывая, что корни Кромвеля как политика — Неполитическом индепендентстве 40-х годов, и совсем недавние опыты с однопалатными парламентами, его одобрение конституционных статей «Покорнейшей петиции и совета» не удивительно. Ее постановления об ограниченной наследственной монархии, о парламентском одобрении при назначении высших чинов государства, повторном налогообложении — из «Основных предложений». Кроме того, учреждение второй палаты — «Другой палаты», — члены которой назначались бы протектором и Советом, не было неприятно человеку, искавшему пути спасения Палаты Лордов в 1649 году. Ведь вторая палата обеспечит защиту сторонников Кромвеля в вопросах религии от чрезмерной религиозной нетерпимости, проявленной в деле Нейлера. «Это будет — писал Турло, — большой защитой и оплотом для честных намерений»[274]. Приветствие Кромвелем религиозных статей из «Покорнейшей петиции и совета» не кажется теперь таким удивительным, как когда-то, так как очевидно, что он никогда не стремился к неограниченной религиозной свободе для всех протестантов. Ограничения религиозной свободы по новой конституции состояли в том, что «свобода не распространяется на папизм и прелатство или на поддержку тех, кто публикует ужасные богохульства или придерживается распущенности и богохульства под именем Бога»[275], и соответствовали взглядам, которые часто выражались Кромвелем-протектором. Похвала парламента в его адрес в «Покорнейшей петиции и совете» относительно «свободы людей, придерживающихся различных религиозных форм, вы сделали то, что никогда не делалось раньше», была щедрой, но фальшивой[276].
Хотя в «Покорнейшей петиции и совете» были пункты, беспокоящие Кромвеля, например, финансовое обеспечение в 1300000 фунтов стерлингов в год, в котором для его нужд недоставало 600000 фунтов (как он подсчитал), главным камнем преткновения на пути принятия Кромвелем этого документа была предложенная ему в нем корона. Несомненно, именно поэтому Кромвель провел пять недель, мучаясь над предложенной конституцией, дотянувши почти до того, что у членов парламента лопнуло терпение в ожидании его ответа. 14 и 15 апреля он не пришел на собрание парламентского комитета по предложенной конституции, сказав, что болен. Позже он стал изобретательнее и грубее в своих извинениях: 7 мая отложил еще две встречи с членами парламента, сказав, что ему нужно осмотреть доставленную лошадь. В других случаях Кромвель попытался пролить свет на решение, стоявшее перед ним. Согласно Ладлоу, во время «королевского кризиса» он обедал с Десборо и Флитвудом и принял тактику, использованную им в дискуссиях с армейскими офицерами по такому же предмету около десяти лет назад, в начале 1648 года: «он начал шутить с ними, говоря о монархии пренебрежительно, сказал, что она была лишь предметом чьей-то гордости»
