. Возможно, эти приступы депрессии и ипохондрии предвещали завершение его духовного обращения. Однако не следует видеть во всех болезнях Кромвеля признаки кризисов его общественной и личной жизни. Ясно, что дело не в этом: в 1645 г. журналист Джон Дилингем, хорошо знавший его, сообщал, что Кромвель болел от излишества «незрелых мыслей». Еще более вероятным, чем особые периоды или причины (для которых существует мало прямых доказательств), может быть то, что его духовное испытание разделяли другие «божественные» протестанты конца XVI и начала XVII столетий, о которых много теперь известно
[16]. Правда, это еще не дает основания (что соответствует существующей информации о религиозных взглядах Кромвеля после 1642 года) предположить, что Кромвель после своего обращения пришел к принятию образа жизни и убеждений пуританского меньшинства Англии первых Стюартов.
Главным требованием пуритан было проведение дальнейшей (или полной) Реформации. Как и другие «богобоязненные» люди того периода, Кромвель пришел к убеждению, что Реформация в середине XVI-го века была вовсе не реформацией, в лучшем случае это была полуреформация. Хотя она разрушила власть папы в английской церкви, дореформенные должности, включая епископов, остались, и католические ритуалы, такие как ношение духовенством церковного облачения и отправление церковных праздников, например, Рождества, до сих пор допускались. Хуже всего было не то, что произошла лишь частичная реформация церковного управления и богослужения, но то, что внутреннее, духовное преобразование англичан продвигалось крайне медленно. Греховность, пьянство, сквернословие, прелюбодействие, супружеская неверность и незаконнорожденность процветали несмотря на продолжительную кампанию борьбы «богобоязненных» со всем этим злом, начавшуюся по крайней мере в 1580-х гг. Следовательно, со своим «обращением» Кромвель стал частью решительной кампании (хотя и ведущейся в Англии меньшинством), направленной на завершение Реформации в управлении и обрядности церкви, а также на внутреннюю «перестройку» жизни людей.
Однако до 1640 года кампания не включала в себя наступления на структуру церковного управления или на идею единой национальной церкви. Главным толчком для ускорения религиозной реформации было создание условий в пределах национальной церкви, благодаря которым каждый мог свободно находить своего Бога, если это не нарушает мира или не вредит существующему социальному и политическому порядку. На самом деле, главные руководители религиозной реформации в 30-х годах были опорой существующего социального и политического порядка — круг пэров, управляемых графом Бэдфордом, графом Уорвиком и лордами Сайе и Селе, которые были тесно связаны с богатыми нетитулованными дворянами, такими как Джон Пим, Джон Хэмпден и Оливер Сент-Джон. Объясняя превращение к 1640 году подобного человека с консервативными политическими взглядами в ярого противника монархии, нельзя преувеличивать важность попыток Карла I ввести арминианство в английскую церковь. Арминианство являло собой не только наступление на господствующую фаталистическую теологию, которой придерживалось большинство английских протестантов, в пользу теологии свободы воли. Те, кто, выдвигал эту теорию (главным образом Вильям Лод, архиепископ Кентерберийский с 1633 года), и которых Карл I продвинул к власти в англиканской церкви, также покровительствовали богослужению, казавшемуся многим протестантам столь близким к католицизму, поскольку почти не существовало различий. Они пытались утвердить этот тип литургии в английских церковных приходах, в некоторых случаях сменяя формы богослужения, практиковавшиеся с конца XVI века. Попытки Лода усилить таинственные и церемониальные аспекты в богослужении путем проведения проповедей в особенности рассматривались не менее, как поползновения на реформацию. К тому же, тот факт, что Карл I позволил своей жене Генриетте Марии и иностранным послам в Лондоне придерживаться католической мессы, и то, что сам король принял при дворе папских представителей, дало силу растущему подозрению, что протестантство подвергалось опасности со стороны организованного папского заговора, сконцентрированного при дворе.
