Когда они вернулись в теплый вестибюль, Мелоди внезапно задрожала, но дрожь не имела ничего общего с температурой воздуха.
— Ты простудилась, — встревожился Зик. — Тебе надо согреться. Принять теплую ванну.
— Нет, я в порядке.
Ну как сказать человеку, что уходишь от него, потому что любишь его всем сердцем? Может быть, лучше сбежать при первой возможности?
«Трусиха!» Это прозвучало, как крик, у нее в голове. Если бы она не была трусихой, то рискнула бы остаться и посмотреть, что будет.
Они подошли к лифту, и, когда дверцы закрылись, Зик обнял Мелоди.
— Мы оба замерзли, — произнес он. — Может быть, примем душ вдвоем, как в добрые старые времена?
Сердце Мелоди замерло, потом забилось очень-очень быстро. Она больше не могла прятаться. Она должна показать мужу, каким стало ее тело. У нее мелькала романтическая идея исчезнуть, не демонстрируя ему свои шрамы, чтобы он помнил ее идеальной. Но Зик — это Зик. Он не позволит ей уйти, если она не обнажится перед ним. В буквальном смысле слова.
«Но, пожалуйста, пусть я не увижу его лица, когда он на меня посмотрит», — молча взмолилась она. Этого Мелоди пережила бы.
Она опустила голову, прижала лоб к его влажной куртке.
— В твоей комнате или в моей? — спросила она очень тихо.
— Выбирай.
— В твоей.
Зик приподнял ее лицо за подбородок и долго и нежно целовал жену, даже когда дверцы лифта открылись. Он не выпустил ее из объятий, пока они шли к номеру.
— Давай снимем с тебя эти мокрые вещи, — приговаривал он, помогая Мелоди снять пальто, шапочку, шарф и мокрые перчатки. Потом сжал ее холодные ладони и молча ушел в ванную.
Включив воду в душевой кабине, Зик вернулся за Мелоди. Она стояла там, где он ее оставил, окоченевшая от страха и смущения.
— Ну вот, теперь мы тебя согреем, как следует, — сказал он.
Зик разделся и предстал перед ней обнаженный, прекрасный, как греческий бог.
Мелоди не была уверена, что он заметил ее смущение, тем не менее Зик не попытался раздеть ее, как она того ожидала.
— Присоединяйся ко мне, когда будешь готова, — бросил Зик. — Я прослежу, чтобы вода не была слишком горячая.
Мелоди еще минуту стояла неподвижно, потом принялась судорожно раздеваться. Она с трудом пошла к ванной на одеревеневших ногах.
«Пусть это как можно скорее закончится», — твердила она про себя.
Зик уже стоял под душем, и воздух был наполнен паром, потому что он оставил дверь кабины приоткрытой. Он разогрелся, так что кожа Мелоди казалась ледяной по сравнению с его кожей.
