Прошло десять лет. 6 сентября 1999 в популярной воскресной политической программе Евгения Киселева "Итоги" появился очередной дорогой гость -Евгений Максимович Примаков, последний председатель Совета Союза (одной из палат) Верховного Совета СССР, затем -- директор Службы внешней разведки, министр иностранных дел, премьер-министр, а к описываемому моменту -безусловный фаворит симпатий избирателей и лидер избирательного объединения "Отечество -- Вся Россия". Перспективы последнего на близящихся парламентских выборах казались тогда столь радужными, что многие политологи прочили Примакову пост спикера новой Думы. Не удивительно, что Киселев в беседе с ним затронул и этот вопрос: дескать, вас-то, Евгений Максимович, эта должность прельщает или вы уже нахлебались этой роли в союзном парламенте?
-- Нахлебался! -- с готовностью подтвердил Примаков. -- Помните, даже песенка такая была: "Поручик Нишанов, ведите собранье, проснитесь, проснитесь, корнет Примаков!". -- И далее долго и охотно говорил о том, что, да, мол, бывало-с, спал-с, да и разве это в человеческих силах -- не уснуть в том президиуме...
Уж не знаю, смотрел ли те "Итоги" Игорь Прокопьевич и дошло ли до его ушей это высокое признание. Но что его песня согрела душу хотя бы одного человека, можно считать установленным.
Какие чувства можно лирой пробудить,
а какие, увы, невозможно.
Рассказывает Берг:
-- Есть люди, которые искренне считают, что столкновение с прекрасным нравственно преображает человека. Лет пятнадцать назад Елена Камбурова даже писала в "Комсомолке" о том, как искусство воспитывает. Я согласен: да, преображает. Но ненадолго. И далеко не всех. То есть, по большому счету, серьезного воздействия не оказывает.
В июне 1998 года мы с Дмитрием Дихтером одновременно оказались в Израиле, и некоторые концерты (домашние, как правило) у нас проходили на пару. В том числе и тот, о котором пойдет речь.
Собралось человек сорок, если не больше. Первый час пел Дима, второй -я. А потом предстояло традиционное угощение. Точнее, традиционное для этого дома, где регулярно проводились подобные мероприятия. Скорее всего, теперь на некоторое время эта традиция прервется, ибо хозяин сел за убийство (нет, не воспитывает искусство!). Но тогда было принято приносить с собой что-либо из съестного. И каждый прихватывал из расчета своего индивидуального аппетита. Своего.
И вот столы поставлены углом вдоль двух смежных стен и заряжены, чем кого с чем Бог послал. Некоторые умудрились втиснуться на стулья между стенками и столами, человек десять, а остальные три десятка столпились с внешней стороны и вступили в борьбу друг с другом за выживание. Тем более, что пища духовная, оказывается, пробуждает бешеную симпатию к физической. Я не предполагал, что это может быть до такой степени!
