Рассказывает Игорь Грызлов (Москва).
В конце 60-х годов один знакомый Юлия Кима, психиатр по профессии, предложил ему необычную экскурсию -- в психиатрическую лечебницу. Ким счел, что такой опыт может быть полезен ему в самых разных отношениях, и согласился. Его Вергилий показал ему впечатляющую коллекцию душевных недугов -- олигофренов, каталептиков, жертв алкогольных психозов...
Последним в программе оказался некий Кузьмич -- благообразный бодрый старичок, лет тридцать проработавший председателем колхоза. Провожатый Юлия Черсаныча задал ему множество вопросов: какое на дворе время года, как называется этот город, кто сейчас президентом в Америке и т. д. На все вопросы Кузьмич отвечал совершенно правильно, уверенно, осмысленно, с интонациями нормального человека.
В какой-то момент Киму показалось, что то ли это он сам сошел с ума, то ли прямо на его глазах его приятель участвует в страшном преступлении -насильственном помещении в сумасшедший дом заведомо здорового человека. Но тут "экскурсовод", видимо, убедившись, что произвел на гостя нужное впечатление, вдруг сказал:
-- Ладно, Кузьмич, последний вопрос: лошадь-то где?
-- Лошадь-то? -- спокойно и обреченно произнес пациент. -- За углом, где ж еще... Сейчас Пахомыч приведет.
Прошло почти 20 лет, прежде чем полученные в тот день впечатления отлились в песню "Лошадь за углом".
...А так все верно!
Рассказывает Юлий Ким:
-- Натан Эйдельман (историк -- прим. сост.) прослушал мою песню "Бомбардиры" из цикла "песен 1812 года":
-- Хорошо, очень хорошо. Только вот... Ну это, конечно, неважно, ты ничего не меняй, просто дело в том, что в 1812 году в русской армии чина генерал-аншефа уже не было. Но ты пой, как поешь. Только вот еще... Ну это уж совсем мелочь, но правильнее произносить не "гренад?р", как у тебя, а "гренадер". Но это ерунда, не обращай внимания. Только вот...
И таких "только вот" он мне наговорил столько, что я потом, наверно, около года эту песню не пел. Но после каждого он повторял:
-- Но это неважно, ты пой. Пой и ничего не меняй!
Стандарт на вдохновение.
Рассказывает Берг.
-- Году в 77-м одну заслуженную деятельницу КСП занесло из ее родной "северной столицы" в обыкновенную, в частности, в квартиру ныне известного, а тогда еще не очень, барда -- единственного, кто в определенном смысле поплыл против "течения": почти все провинциальные знаменитости рано или поздно мигрировали в Москву, он же, наоборот, в провинцию. Но это случилось лет на десять позднее. А в то время, попав в его живописную комнату, все стены которой утопали в рисунках и фотографиях детей, она растрогалась и сочинила экспромт. Естественно, он посвящался хозяину жилплощади и был торжественно приколот булавкой на стену над его кроватью.
