И петь нам, и весело петь! (КСПшные анекдоты от Берга) | страница 31
-- А сейчас, -- сказал Вертинский, -- я спою вам "Песню о Сталине". Слова и музыка мои:
Он стоит, как серебряный тополь,
У Кремля, принимая парад.
Сколько стоил ему Севастополь!
Сколько стоил ему Сталинград!
Будут помнить про годы былые,
И вовек не забудет Москва,
Как над картой военной России
Побелела его голова...
Трудно представить себе это -- но руководивший в ту пору Союзом писателей А.А.Фадеев испугался "нелитированных", т.е. явно не проходивших через цензуру строк и попросил у артиста текст. Через несколько дней, во время очередного инструктажа у Сталина, он доложил вождю народов:
-- Вертинский в концерте спел "Песню о Сталине". Вот эту...
Вождь внимательно прочитал стихи, минуту подумал и сказал:
-- Это сочинил честный человек. Но исполнять не надо!..
Разве "Сталин -- наша слава боевая, Сталин -- нашей юности полет" мог стареть, седеть и вообще быть человеком?
О разговоре со Сталиным Фадеев рассказал писателю Владимиру Михайловичу Крепсу, со слов которого я знаю об этом вечере и руководящем указании вождя.
Акустика!
Из книги А.Л.Жовтиса "Непридуманные анекдоты".
Весной 1967 года А.А.Галич побывал в командировке по каким-то киношным делам в Алма-Ате. Он пел тогда свои крамольные песни в нескольких "неофициальных" концертах, в том числе в драматическом театре им.Лермонтова (после представления). Театр тогда помещался напротив здания КГБ...
Когда все собрались в фойе, где должен был состояться концерт, Александр Аркадьевич долго ждал, пока налаживали технику. Наконец, все было сделано. Галич взял в руки микрофон и спросил: "Ну что, слышно?", на что один из слушателей, актер театра, громко ответил:
-- Очень хорошо... Даже в доме напротив!
То, что товарищам в доме напротив было "все слышно", доказали впоследствии предпринятые ими акции...
"50 -- это так же, как 20"!
Рассказывает Юрий Кукин.
В 1967 году (отметим дату, это очень важно) ему, ставшему уже лауреатом нескольких песенных конкурсов и вообще человеку популярному, предложили издать сборник собственных песен. Он принес в издательство тексты. Редактор просмотрел их и один за другим забраковал все, по той или иной причине.
Песня "Тридцать лет" отпала из-за строчки "Пятьдесят -- это так же, как двадцать".
Антипатриотическая ностальгия.
Рассказывает Александр Городницкий:
-- ...Более трех месяцев в том втором походе (на паруснике "Крузенштерн" -- прим. сост.) мы проработали в жарких тропических широтах Атлантики. Запасы пресной воды были скудными. Стопроцентная влажность и жара даже ночью не давали передышки. Горячий душ устраивался только раз в месяц (три человека под один рожок, не более чем на пять минут). Глаза, обожженные солнцем и разъеденные соленой водой, слезились от конъюнктивита. Постоянная солонина с томатной пастой и комбижиром корежила наши неопытные желудки. Все -- матросы, офицеры и мы -- стосковались по твердой земле под ногами вместо валкой и скользкой палубы, по освежающему холоду вместо изнурительной тропической жары, по деревьям и снегу. И вот в самом начале апреля мы пришли в канадский порт Галифакс в Новой Шотландии. На заснеженном холмистом берегу стояли столь милые нашим стосковавшимся глазам березовые рощи, сменявшиеся сосняком. Пейзаж настолько напоминал родное Подмосковье, что у всех защемило сердце. Тогда-то и появилась грустная песенка "Над Канадой небо сине", начавшая сразу же существовать как бы отдельно.