-- Но вы же -- Васильев?!
Шорох в зале крепчает, кто-то уже дергает восставшего, громко объясняя, что это "не тот" Васильев. На сцене в этот момент Никитины что-то бурно объясняют Гоше... Минут через пять все заинтересованные стороны удовлетворены в той или иной степени и концерт продолжается...
Глаза -- зеркало души.
Рассказывает Андрей Козловский:
-- Впервые я участвовал в конкурсе в 1984 году, в "Весенней капели". Тогда я выглядел совсем не так, как сейчас -- ну там, крутой прикид, темные очки... Я спел "Ленку Комиссарову", меня похвалили.
-- Только вот вид у вас какой-то... -- говорит Валентин Вихорев. -- Ну вот эти очки -- к чему?
-- Очки, -- говорю, -- я и снять могу.
И снял.
-- М-да, -- сказал Валентин Иванович. -- Лучше наденьте обратно!
Уменьшительно-ласкательное.
Рассказывает Любовь Лейбзон.
Какой-то из Грушинских. К Сергею Никитину, сидящему на прослушивании, сзади, через плечо, обращается некий претендент с каким-то вопросом:
-- Сережа...
Никитин, повернувшись к коллеге по жюри (не помню, кто), с сарказмом в голосе замечает:
-- Представляешь, пятьдесят скоро, а все "Сережа, Сережа..."! Тут из близлежащих кустов появляется Городницкий в одних плавках и реагирует:
-- А мне -- хоть до смерти "Шурик"!
Озвереешь!
Рассказывает Глеб Щелкунов (Москва):
-- Где-то в 1985 году в одной из аудиторий географического факультета МГУ проходил концерт Владимира Туриянского. Одна из пришедших записок начиналась обращением: "Уважаемый Владимир Егорович! Просим Вас спеть песню... (автор записки, по-видимому, был большой почитатель Вадима Егорова)".
Туриянский сразу же ответил:
-- Во-первых, я не Егорович, и даже не Ягуарович, я -- Львович!
Знакомые песни.
Рассказывает Александр Громозов (Волгоград):
-- На Грушинских фестивалях наша компания (Камчатка, Самара, Ленинград) всегда располагалась под большим деревом на поляне, где 2-я эстрада. Накапливались в Самаре у друзей и выезжали на поляну заранее, чтобы занять место.
Как-то раз приезжаем, а на нем уже какие-то ребята стоят, Даниил и Маша.
-- Ребята, -- говорим, -- это наше место!
-- Ну, что ж нам теперь, уходить? Места много, на всех хватит, давайте жить дружно!
И стали мы делить это дерево с ними. Даже удобно: они приезжают еще раньше и занимают площадку и для себя, и для нас.
А в этом году, в 1998-м, Даниил говорит:
-- Ничего, если еще и мой папа приедет?
-- Да ничего, -- отвечаем, -- и папа поместится.
Приехал папа. Вечерком взял гитару и начал петь. Слушаю -- и сползаю на землю: песни Александра Краснопольского. Я их очень люблю, да где ж теперь их услышишь! И поет, что интересно, хорошо и правильно.