Не за молитвы и кресты
Проникнется большим почётом -
За подвиг дивной красоты:
За колокольню с пулемётом.
А что касается обвинения Сталина в сносе храма Христа Спасителя, то, по воспоминаниям Кагановича, который не принимал в этом никакого участия, Сталин долго колебался, но за снос храма были такие великие авторитеты, как академик А.В. Щусев, впоследствии четырехкратный лауреат помазанной премии, и И.В. Жолтовский, лауреат той же помазанной. Ведь Щусев воздвиг и церковь на поле Куликовом ещё до революции, и Мавзолей Ленина. Как устоять против такого знатока!
И не следует шить Сталину конъюнктуру, не имея никаких доказательств. Как известно, 29 апреля - 9 мая 1923 года в Москве состоялся Поместный собор. Это после-то директивы о закрытии церквей и уничтожении попов! На Соборе главенствовали так называемые обновленцы во главе с А. Введенским. «Платформа обновленцев, - пишет современный историк церкви А.Г. Купцов, - прежде всего исходила из признания Советской власти и одобрения социалистической революции, и потому они получили всенародную поддержку. На Соборе они крыли патриарха Тихона и тихоновцев за антисоветчину и поддержку белогвардейцев. Был осуждён капитализм и контрреволюционная деятельность Тихона, а сам он лишен патриаршего сана. Попы, терявшие паству, стали в массе перебегать к обновленцам».
Тихон предал анафеме Советскую власть, но не только за это был подвергнут домашнему аресту. Дело-то не новое в церковном мире. Как не вспомнить хотя бы Авиньонское пленение пап, которое учинили не большевики, а король французский? После Собора, поняв, что дело пахнет керосином, Тихон, не мешкая, 16 июня обратился в Верховный суд с письмом, которое в факсимильном виде было напечатано в «Известиях». И, в частности, писал: «Будучи воспитан в монархическом обществе и находясь до самого ареста под влиянием антисоветских сил, я действительно был настроен к Советской власти враждебно, причем враждебность из пассивного состояния временами переходила к активным действиям, как-то: обращение (к народу) по поводу Брестского мира в 1918 году, анафемствование в том же году власти и, наконец, воззвание (к народу) против декрета об изъятии церковных ценностей в 1922 году... Признавая правильность решения суда о привлечении меня к ответственности по указанным в обвинительном заключении статьям Уголовного кодекса за антисоветскую деятельность, я раскаиваюсь в этих проступках против государственного строя и прошу Верховный суд заменить мне меру пресечения, т.е. освободить из-под стражи. При этом заявляю Верховному Суду, что я отныне Советской власти не враг. Я окончательно и решительно отмежевался как от зарубежной, так и внутренней монархическо-белогвардейской контрреволюции».
