– Мы не видели и не слышали каких-либо нарушений порядка.
– Что ж, у меня полно собственных призраков, чтобы считать еще и фамильных фантомов. Почему бы тебе не пойти и не приготовить нам немного пива с пряностями или пунша, чтобы мы смогли сами выпить в честь праздника, и к дьяволу все проклятия и малодушных слуг?
Когда дворецкий вышел, лорд Уорт налил себе еще и расслабился, откинувшись на потертые кожаные подушки кресла, вспоминая другие рождественские дни. Он припоминал домашние приемы и балы в домах других людей, службы и детские рождественские постановки в церквях других людей. Веселье и подарки, поцелуи под омелой и поездки в санях, разнообразие угощений, знакомые гимны, друзья. Радость праздника эхом отдавалась в его сознании, словно звон далекого церковного колокола. В самом деле, он даже сделал свое первое и единственное предложение руки и сердца на Рождественском балу, и был отвергнут, прямо под веточкой для поцелуев. Ник почти не помнил лица молодой леди, лишь ее смех в ответ на его ожидания, что она будет следовать за барабаном. Учитывая количество шампанского и пунша и предстоящую многообещающую военную карьеру, барон едва ли сожалел об этом отказе.
Но он сожалел о нем теперь. Если бы хорошенькая белокурая крошка Джулия приняла его предложение, то этим вечером он мог бы посадить детей себе на колени, помочь им зажечь рождественское полено, читать им Евангелие. Она играла бы на пианино, в то время как соседи дружно пели бы песню. Она могла бы согреть его просторную, холодную кровать наверху.
Вместо этого Оливеру Николсону было уже за тридцать, его наследником являлся кузен, а озноб, казалось, никогда не проходил. Он был более одиноким, чем когда-либо раньше, и только воспоминания составляли ему компанию. Призраки, надо же.
Неужели он проклят? – размышлял Ник, проводя пальцами по шрамам, пересекавшим его щеку, и по тем, благодаря которым его левая рука не могла поднять ничего тяжелее вилки. Он был хорошим офицером, его люди выживали в ужасных условиях, потому что ему удавалось вооружать и кормить их, наполовину за свой собственный счет. Нет, он не был проклят, если не считать проклятием то, что он выживал, когда другие погибали, за исключением…
За исключением того, что три года назад его отряд был уничтожен, когда Николаса отослали за вражеские линии, в день рождественских подарков [3].
За исключением того, что два года назад его лучший друг Грегори расстался с жизнью, спасая Ника, через два дня после Рождества, как только сражение возобновилось после праздничного перемирия.
