Но тут думать стало некогда. Сергей удовлетворённо показал Спецу экран, показал какие-то окна, бегущие строчки.
— Всё. Готово. Можем сворачиваться и уходить. Не знаю, зачем Савве этот жучок на этой сети нужен, ну да ладно. Не мне обсуждать его… просьбы.
— Вот и не рассуждай, — неожиданно зло выдавил из себя Спец и, подобрав окурки, сердито прикрикнул на Медвежатника: — Не забудь вытереть отпечатки!
А сам пошёл приводить в порядок камеры слежения.
Задание выполнено. Их совместно разработанный план, в котором посмел сомневаться Медвежатник, сделал ещё один шаг вперёд.
Все люди в мире делятся на тех, кто после окончания ВУЗа с удовольствием забивает на учёбу на всю оставшуюся жизнь — и на тех, кто считает, что лишних знаний не бывает. Дима не принадлежал ни к первым, ни ко вторым. Он мог чему-то выучиться, если уж прижмёт. Кстати, этих вот, «третьих», наверное, всё же больше, чем всех остальных, вместе взятых.
Вернёмся к нашим баранам. Одному из.
Метроном мог наглядно показать Диме отличие времени «его мира» от времени мира «нормального». Правда, айтишник не знал, как он это сделает.
Нет, тот же принцип устройства, например, у часов с ходиками. Но, насколько помнил Дима, у его дедушки и бабушки по линии матери, которые жили в деревне, были старые громадные ходики. И их точность была весьма сомнительна. Грузик и маятник разбалансировались, и, как правило, в их часе бывало от пятидесяти трёх минут до часа семнадцати. Так что таким ходикам Дима не доверял.
Метроном вот — совсем иной случай. Здесь можно, во-первых, регулировать такт и частоту колебаний, а во-вторых, если поставить на определённую отметку, то частота колебаний будет равняться частоте секунд в минуте. Можно было отмерить точно минуту, или — что более актуальней — точно секунду.
Если входить в ускоренное состояние, а потом замерять, сколько в «тамошней» секунде прошло «тутошних», то можно понять, какое именно в этот момент ускорение. А это уже половина дела. Вторая половина (есть ещё и третья, как ни парадоксально это звучит) — запомнить именно это состояние, именно это ускорение, чтобы, находясь в нём, знать, какова у тебя именно сейчас скорость жизни. Как это сделать? Зарубки ведь на руках или на верном томагавке не сделаешь.
Помог случай.
Как-то, находясь в состоянии ускорения, Дима определял, где границы его индивидуального временного поля. Он просто брал шарик от подшипника — и подбрасывал его с различной силой вверх, отмечая, когда и где шарик начинает существенно терять скорость. Весеннее солнце как раз вовсю согревало, играя лучами на всём блестящем, до чего дотянется. Отбрасывал лучики и шарик. Это вот — сверкающий шарик — намертво впечаталось в сознание Димы, оставшись там картинкой, символизирующей состояние и условия вокруг. Он это даже не понял поначалу и совсем не придал значения. Но чуть позже, вечером, идя домой и находясь «в нормале», почему-то вспомнился этот вот шарик, едва прикрыл глаза. Вспомнилась чёткая картинка, а за ней пришло то самое ощущение… А когда Дима открыл глаза, обнаружил, что находится в ускоренном состоянии, причём ускорение было именно то, в котором подбрасывался недавно шарик. Вот так айтишник открыл для себя якорьки сознания, которые могли спокойно зашвырнуть его в то ускорение, которое запечаталось в якорьке.
