На холодильнике он находит конверт, разрывает пополам. Достает один из Нининых цветных карандашей, светло-зеленый. Написать что-нибудь. «Ненавижу вас» — можно так начать, но так не выходит. Когда он заканчивает писать, на бумаге остаются только два слова: «Забудьте меня».
С вершины лестницы прибой похож на огромных котят, лижущих молоко. На нижней ступеньке он снимает кроссовки, идет босиком по песку. Теперь он прохладный. Проходит немного в стороне от шезлонгов. Краем глаза отмечает, будто там кто-то сидит, но он не хочет приглядываться. Он подходит туда, где бурлящая вода поднимается и снова отступает назад. Идет вдоль пенистого края. Здесь песок твердый и почти не проседает под ногами. Продолжает идти до середины пляжа, места, где он представлял себя несколько дней назад, без задней мысли. Плыть вперед. Мимо буйков. Все дальше в черной теплой воде. В сторону Африки. Он никогда до нее не доплывет. Устанет. Может, испугается, но больше устанет. Плыть, пока есть силы. Тогда теплое и темное сомкнется над ним… Вдруг ему стало легко. Он даже больше не злится. Только радуется. Его исчезновение заставит мать протрезветь. Уйти от этого гребаного Арне. Трульсу и Нини будет лучше. И для этого он сейчас отправится в заплыв. Ильва никогда не узнает, что это из-за нее. А может, поймет, когда вернется домой и увидит, что́ висит у нее на двери.
Он стаскивает с себя брюки и трусы, оставляя только желтую футболку. Записку с кухни он пихает за язычок кроссовки.
Он стоит ровно там, где разворачивается прибой. Вокруг его пальцев кипит пена, с шипением лопаются маленькие пузырьки. «Волны не приносят ничего, — думает он, — они приходят, чтобы забрать». Он с плеском бредет по воде.
— Хэй, Джо!
Он стоит не оборачиваясь. Пытается думать, что ему показалось. Понимает, что нет. Понимает, что на песке за его спиной стоит Куртка.
— Не поздно для купания?
Никто не может его остановить. Задержать может, но не остановить. Он пообещал. Не знает только кому. Может, тому, кто стоит в темноте и колотит кувалдой. Никто не может заставить его нарушить обещание.
Он наполовину оборачивается. На Куртке все та же темная одежда. Волосы выглядят сальными и нечесаными. В одной руке он держит сигарету. В другой — кроссовку Йо и записку.
— Ночь будет долгой, Джо, — говорит Куртка, не проявляя никакого видимого беспокойства. — У тебя впереди еще много времени. — Он прикуривает и протягивает ему сигарету. — Пойдем посидишь со мной немного. Я не успокоюсь, пока ты не расскажешь, как у тебя дела с Ильвой Рихтер.
