— Я думаю, нам надо показать зубы этим господам, — сказал он на прощанье своим товарищам.
— Так ты тоже приходишь к этому выводу? — спросил Герман из комитета компартии завода. — Ещё два часа назад, когда мы предлагали стачку протеста, ты был против.
Да, два часа назад Атце был уверен, что товарищи из социал-демократической партии в правительстве и в профсоюзе не станут мириться с террором на Первое мая. Они примут меры. Зачем же сразу стачку? Но случай с полицейскими ищейками переполнил его терпение. Он был просто взбешён.
— Чёрт бы их подрал! До чего доходят! Давай, понимаешь ли, спускай штаны, и всё тут!
— А потом и шкуру спустят, Атце, если будем сидеть сложа руки, — сказал Герман.
На улице Атце встретил жену Отто Эльснера — она несла авоську с картофелем.
— Давайте, фрау Эльснер, я понесу!
Когда фрау Эльснер отпирала ключом дверь, Атце сказал:
— Я донесу вам до кухни!
Через открытую дверь спальни он увидел Отто в постели. Раненый не спал.
Рядом с ним сидел Вилли.
Атце удивился. Он подошёл к кровати.
— Что с тобой, Отто? Заболел?
— Да вот утром ногу вывихнул, — сказал раненый. Ну и лёг, чтобы её не растревожить. Как безработный я могу себе такое позволить. Что я прозеваю?
— Это ты правильно. А вот послушай-ка, что у нас на заводе случилось!
Вилли навострил уши. Но страх его сменился радостью, когда Атце начал рассказывать. Атце закончил так:
— В общем, здорово мы этим типам нос натянули. То-то было весело! Хотел бы я только знать, кому мне сказать спасибо за развлечение. Я с удовольствием пожал бы ему руку и даже заплатил марку.
Вилли не мог больше сдерживаться.
— Тогда пожмите руку мне! — выпалил он. — А марку можете оставить себе.
— Что? Как? Ты?
Атце с удивлением смотрел на Вилли. Потом он перевёл взгляд на Отто Эльснера. Он поглядел на ноги раненого, обозначившиеся под одеялом. Лицо его стало вдруг серьёзным и участливым. Он начал догадываться.
— Понимаю, — сказал он. — Вчера они устроили тебе хорошую жизнь, собаки. — Он потрепал Вилли за ухо: — А теперь расскажи-ка, сорванец!
И Вилли стал рассказывать.
Когда он закончил рассказ, все молчали. Мать крикнула из кухни:
— Сейчас будем ужинать!
Атце пристально глядел на мальчика.
— Я боялся, что отец умрёт, — сказал Вилли, и глаза его наполнились слезами. — Я не хотел, чтобы его забрали! Я и подумал: уж Атце-то сумеет вывернуться! Да и к тому же его ведь там не было, на демонстрации!
Тогда Атце встал и обнял Вилли за плечи.
Он протянул руку Отто Эльснеру.
