Бобик посмотрел на меня внимательно, глаза багровые, в горле затихает глухое рычание, отошел и снова плюхнулся на пол посреди кельи.
— Что, — спросил я тихонько, — оно было… зримое?
Он вздохнул и положил морду на лапы. Вот тебе и Храм, сказал я себе сердито, отгорожен, защищен… А это всякое тогда откуда?
Правда, мелькнула мысль, оно может лезть прямо из нас, человек, как известно, просто переполнен всяким, как от Сифа, так и от Змея…
Утром я поднялся рано и беспокойно ходил взад-вперед по келье, которую не назовешь тесной, в голове все еще продолжает бушевать ураган, я с изумлением ощутил, что мысли мои носятся уже далеко за пределами Храма — что неправильно, неужели я приезжал зря…
В дверь тихонько постучали.
— Сиг? — крикнул я. — Заходи!
Дверь тихонько отворилась, вошел отец Мантриус, неслышный и сдержанный, тихо-тихо притворил за собой.
— Доброе утро, — сказал он и чуть-чуть поклонился, — брат паладин.
— Правда? — переспросил я. — Утро доброе, отец Мантриус. Простите, я ожидал Сигизмунда. Садитесь, пожалуйста. Вина, мяса, девок?.. Э-э, простите, я хотел сказать, молитвенник?
Он усмехнулся.
— Спасибо, ничего не нужно. Меня прислали разбудить вас, у настоятеля собирается народ для обстоятельного разговора.
— Тогда пойдемте?
Он взглянул на потолок, подумал, что-то подсчитал, шевеля губами.
— Трое из старших сейчас заняты внизу, — сообщил он. — Крепят стену, готовят неприятные сюрпризы тем, кто сумеет прорваться… Это займет их еще на полчаса.
— А Сигизмунд?
— Юный паладин сейчас в молельне, — сообщил он. — Просит Господа очистить от великих грехов… откуда у него великие грехи, брат паладин?
— Думаете, — огрызнулся я, — от меня набрался? Грехи не блохи, так быстро не перепрыгивают.
Он огляделся, по-хозяйски сел на табуретку, очень ровный и спокойный, в полном равнодушии пожал плечами.
— Сейчас он просит дать силы для новых сражений… Могу сказать еще, брат паладин, отец настоятель готов с вами наконец-то поговорить серьезно.
Я встрепенулся.
— Надеюсь, мои слова наконец-то дошли… или кого-то задели? Как насчет вина на дорожку?
Он подумал, махнул рукой.
— Ладно, но только вашего. После него такой огонь по жилам!
Я наполнил кружки, себе снова темно-красного виноградного сока, отец Мантриус взял свою обеими руками, поднес к лицу и с удовольствием принюхался.
— Божественный запах, — проговорил он с чувством. — Ной не все на ковчег взял, но виноградную лозу выбрал лучшую.
— Надеюсь, — согласился я и невольно подумал, что во времена перед потопом вообще не осталось непьющих, если даже лучший из лучших оказался почти алкоголиком. — Помимо постройки ковчега это второе великое решение Ноя.
