После чтения приговора над каждым из осуждённых должны были переломить шпагу. Но та, которая досталась для шельмования Якушкина, была плохо подпилена и когда профос ударил ею декабриста по голове, шпага не переломилась, а Якушкин упал.
– Ежели ты повторишь такой удар еще раз, – поднимаясь сказал он профосу, так ты убьёшь меня до смерти.
Голенищев-Кутузов, услышав это, рассмеялся.
Экзекуция закончилась очень быстро. После неё декабристов развели по казематам и начался второй акт трагедии.
Пятерых главных преступников вывели из камер и они пошли к своему бессмертию. Рылеев, проходя около темниц своих товарищей, громко сказал: «Прощайте, братья». Бестужев-Рюмин еле шел, а для того чтобы звук от цепей был тише, он продел сквозь них носовой платок и поднял кандалы, сковавшие его ноги. Осуждённые были совершенно спокойны и только когда они увидели виселицу, Пестель воскликнул: «Неужели мы не заслужили лучшей смерти?! Кажется, мы никогда не уклонялись от пуль и ядер. Могли бы нас и расстрелять».
Когда они поднялись на вал, с них сорвали верхнюю одежду и тут же сожгли её на костре, а им дали длинные белые рубахи. Поверх рубах надели доски, на которых была написана фамилия осуждённого и его вина, а цепи на руках и ногах заменили толстыми кожаными ремнями. Но виселица была еще не готова: плотники только начали подлаживать верхнюю перекладину. Голенищев-Кутузов, увидев, что это займет ещё много времени, приказал отвести пятерых в крепостную церковь. С них сняли белые мешки и повели. Там, рядом со своими гробами, они ожидали смерти еще около часа. Многие вспоминали пророческие стихи Рылеева:
Известно мне: погибель ждёт
Того, кто первый восстаёт
На утеснителей народа.
Судьба меня уж обрекла.
Но где, скажи, когда была
Без крови куплена свобода.
Наконец, когда всё было готово, командующий конвойными зашёл к ним и сказал: «Пожалуйте, господа!» И их повели к виселице второй раз. Впереди бравый капитан, за ним с обнажёнными шпагами помощники квартальных надзирателей, потом осуждённые, которых сопровождал П. Мысловский. Замыкали шествие 12 Павловских солдат и два палача. Декабристы шли медленно: ноги их так прочно были опутаны ремнями, что они могли делать очень маленькие шажки. Сергей Муравьёв-Апостол поддерживал Бестужева, который совсем обессилел. Михаил Бестужев-Рюмин был самым молодым: ему недавно исполнилось 22 года. Он бы и рад проявить твёрдость, но в душе у него уже ничего не осталось, даже ненависти к своим палачам. Ему хотелось только одного: не проявить слабости в последние минуты своей жизни. Они были мучительными для каждого из приговорённых и священник всей душой стремился утешить своих спутников. Это так ярко выражалось на его лице, что Сергей Муравьёв-Апостол, обернувшись к нему, сказал: «Тяжело вам вести пятерых разбойников на Голгофу». П. Мысловский ответил словами Иисуса Христа: «Истинно говорю тебе, ныне же ты будешь в раю» Это уже было нечто большее, чем простое сострадание со стороны протоиерея, какой же мог бы рай для людей «вне разряда». (По Библии Христа распяли на горе Голгофе вместе с двумя разбойниками. Один из них по дороге к месту казни кощунствовал и говорил Богу: «Если ты Христос, спаси себя и нас», другой же унимал своего товарища, а Иисусу сказал: «Помяни меня, господи, когда приидешь во царствие свое» И Бог ответил ему: «Истинно говорю тебе, ныне же ты будешь в раю».)
