Коля, узнав о случившемся, не стал с ней встречаться, а Надежду уволили с надлежащей записью в трудовой книжке. Никто не догадывался о том, что все, что произошло, дело моих рук. Я же никому не жаловалась и не делилась своей ревностью, поэтому все вышло так, как надо. Дней через пять на улице ко мне подошла старуха. Она окликнула меня по имени, и я остановилась, думая, что это кто-то из того села, где я раньше жила. Но то, что начала говорить незнакомка, ввело меня в шок. “Ты, – говорила она, – опозорила мою внучку, ты сделала это по своей подлости и из-за ревности. Ты продумала все, кроме одного, – что я из тех людей, которые могут постоять и за себя, и за своих родных. Я могла бы сделать так, чтоб ты сдохла, но я поступлю иначе. Ты будешь жить и каждый день слезы лить. У тебя ничего не останется, кроме разбитого сердца и инвалидной коляски. Живи, гадина, и весь век помни про меня!”
После этих слов бабка развернулась и спокойно ушла. А меня мучил только один вопрос – слышал ли кто-нибудь то, что она сказала. И еще я радовалась, что в это время рядом не было никого. Ее угрозы я серьезно не восприняла. По дороге домой я зашла в магазин и купила конфет, вина и деликатесов, так как вечером я ожидала Николая – мы с ним собирались обсудить, кто из гостей будет присутствовать на нашей помолвке. До этого мы планировали регистрацию под Новый год, но моя ревность породила во мне сомнения. Я боялась его потерять и потому торопила наш брак. Когда я сказала Николаю, что не хочу ждать Нового года, он не стал возражать, и именно для того, чтоб все обговорить, мы планировали с ним увидеться в тот вечер.
Но бабкина угроза сбылась. В тот же вечер меня увезла “скорая” – у меня была очень высокая температура, поднялось давление и случился инсульт. Удар был такой, что у меня отказали ноги. Месяц я пролежала в больнице, потом меня привезли домой. Приехала моя мама, так как за мной нужно было ухаживать. Коля сперва приходил часто, потом реже, а потом и совсем перестал заходить. Видимо, он осознал произошедшее и решил, что жена-калека ему не нужна.
Два года я в инвалидной коляске. Врачи ничего не делают. Знахарки, которых ко мне приводила моя мать, посмотрев, говорили: “Сделано на смерть, будешь мучиться до самой смерти, пока не умрешь!” – и уходили. Одна из них сказала: “Если знаете, кто это сделал, то пусть ваша мама к тому человеку пойдет, уговорит его, чтобы перекроил, то есть переделал свою работу. По моей просьбе мама позвонила в отдел кадров моей бывшей работы, и девочки, пойдя навстречу моей просьбе, дали адрес уволенной Нади. Мама поехала по этому адресу к Наде и там на коленях упросила ее дать адрес ее бабки. Бабка жила в пригороде, далеко, но мама все равно к ней поехала. Когда она вернулась, то рассказала, что бабка Надина сперва даже не хотела с ней говорить, но, видимо, мамины слезы и мольбы тронули ее сердце, и она сказала: “Наверное, я тогда сильно погорячилась, ведь внучка плакала, а мне было ее жалко. Сейчас все уже позади, и Наденька наша замуж вышла. Но дело даже не в этом – я не смогу уже исправить ничего. Да и делают такое раз и навсегда, на то она и называется «порча на смерть», но ты можешь попробовать обратиться к внучке Евдокии, к Степановой Наталье, она у нас мастерица такие узлы расплетать”. Вот так мы и узнали о Вас, Наталья Ивановна. Если можно, умоляю Вас, верните мне то, что я по своей глупости потеряла. Я очень раскаиваюсь, но ведь Бог призывает прощать, помогите мне, ради Христа, вернуть мое здоровье!»
