Люкса наблюдала за ним, сдерживая смех.
— Когда крутишь сальто, нельзя разгибать колени, пока пятки не коснутся земли, — сказала она, помогая подняться.
— А, ну да, конечно, — пробурчал он, но позволил ей помочь ему.
Эти гимнасты… они всегда дают бессмысленные и бесполезные советы, будто и вправду можно победить земное притяжение простым усилием воли!
Марет вызвал Люксу, чтобы она продемонстрировала какой-то трюк. И она его продемонстрировала: она крутилась и изгибалась в воздухе, а потом приземлялась на носки с такой легкостью, с какой он, Грегор, мог бы разве что навернуться на бордюре! Все на стадионе наблюдали за ней, приоткрыв рот, и когда она закончила, начали аплодировать. И Люкса наградила их одной из своих редких улыбочек. А потом продолжила свои безнадежные и бесплодные попытки научить Грегора делать колесо.
Она в который уже раз объясняла ему порядок выполнения этого несложного упражнения: «Рука, рука, нога, нога, нет, не две руки вместе, а теперь две ноги», — как что-то привлекло ее внимание, и лицо Люксы потемнело.
Грегор проследил за ее взглядом и увидел у входа на стадион группу из пяти подземных. Раньше он их никогда не видел.
— Кто это?
— Это мои кузены. Должны быть, только что прибыли в Регалию, — сухо ответила Люкса.
Грегор с удивлением смотрел на пришедших:
— А я думал у тебя только один кузен — Генри, и еще кузина — та нервная девушка со странным именем.
— Нерисса, — сказала Люкса. — Да, Нерисса и… Генри. — Казалось, это имя далось ей с трудом. — Они действительно единственные мои кузены по королевской линии — наши отцы были родными братьями, сыновьями короля, членами королевской семьи.
Пришедшие заметили Люксу и направились к ней.
Люкса им кивнула с нескрываемой неприязнью.
— А эти пятеро — это мои родственники по маминой линии. В них нет королевской крови — хотя они многое отдали бы за то, чтобы она у них была.
— Похоже, ты от них не в восторге, а? — протянул Грегор.
— Они издеваются над Нериссой. Смеются над ней. Над ее даром и ее ранимостью, — ответила Люкса. — Конечно, мы… короче, я их терпеть не могу!
Грегор почему-то сразу понял, что она имела в виду под этим «мы», — себя и Генри. Они были «мы» так долго, что за те несколько месяцев, что прошли со дня гибели Генри, она не могла еще от этого отвыкнуть. И он, Генри… он предал ее, он готов был отдать ее крысам в обмен на власть, которую те ему пообещали!.. Если вспомнить все это — нет ничего удивительного в том, что ее мучает бессонница и у нее такие ужасные круги под глазами.
