Насколько он мог припомнить, Викус вообще ни слова ему о том не сказал: о пророчестве он услышал от Люксы.
— Тогда давай отправимся в зал пророчеств Сандвича. Арес, если нетрудно, ты не мог бы составить нам компанию?
И Викус направился в глубь дворца. Грегор шел за ним следом, слыша за собой шум крыльев Ареса.
Викус молчал, пока они не подошли к деревянной массивной двери. Викус вставил в замочную скважину ключ, сделал один оборот, и дверь со скрипом отворилась.
— Нам направо, — сказал Викус и вошел.
Грегор вынул из подставки возле двери горящий факел и тоже вошел. Он и в прошлый раз поразился, увидев это необычное помещение, пол и стены которого были сверху донизу испещрены значками-буквами. Эти письмена вырезал в начале 1600-х годов, когда создавалась Регалия, Бартоломью Сандвич, впавший в пророческий транс. Буквы складывались в слова, а слова — в пророчества, в которых описывались видения Сандвича — о жизни и смерти, о судьбе Подземья и его обитателей. В первый раз, когда Грегор попал в этот зал, стена напротив двери освещалась маленькой горящей лампадкой. Именно там Сандвич вырезал свое «Смутное пророчество». Теперь же то место было погружено во мрак, а лампадка горела у стены справа от входа.
Это, наверно, и есть оно, «Пророчество Погибели».
Грегор приблизил к стене факел, чтобы лучше видеть, и начал читать:
КОГДА ВЕРХНИЙ ВЗЛЕТИТ, КОГДА НИЖНИЙ В БЕЗДОННУЮ ПРОПАСТЬ ПАДЕТ,
КОГДА ЖИЗНЬ СТАНЕТ СМЕРТЬЮ, А СМЕРТЬ К ЖИЗНИ ЖИЗНЬ ВЕРНЕТ…
ВНОВЬ РОДИТСЯ ИЗВЕЧНОЕ ЗЛО, ВНОВЬ ВЕРНЕТСЯ ОНО ИЗ ЗАТЕНЬЯ,
ЧТОБЫ КРОВЬЮ УМЫТЬ И В КРОВИ УТОПИТЬ ВСЕ ПОДЗЕМЬЕ.
ЯВИТСЯ НЕЧТО ИЗ ЖУТКИХ КОШМАРНЫХ СНОВ,
ЯВИТСЯ КРЫС ИЗ ЗАБЫТЫХ ДАВНО ХОЛОДОВ.
ЯВИТСЯ УЖАС — В СВОИХ БЕЛОСНЕЖНЫХ ОДЕЖДАХ.
СМОЖЕТ ЛИ ВОИН ЛУЧ СВЕТА ЗАБРАТЬ И НАДЕЖДУ?
ЧТО БЕССТРАШНОГО ВОИНА РАЗОМ ЛИШИТЬ МОЖЕТ СИЛ?
ЧТО ИЩЕТ БЕЗУМНЫЙ ГРЫЗУН, КОГДА КРОВИ ВКУСИЛ?
ЩЕНОК, ЧТО ВЧЕРА ЕЩЕ МОГ ЛИШЬ ПИЩАТЬ И ДРОЖАТЬ,
ПОДЗЕМЬЕ ЕДИНСТВЕННЫЙ МОЖЕТ ОТ ГИБЕЛИ УДЕРЖАТЬ.
УМРИ ЖЕ, РЕБЕНОК, УМРИ, ЧАСТЬ ЕГО СЕРДЦА.
УМРИ, ВЫДЫХАЯ ПОСЛЕДНЮЮ ПРЕЛЕСТЬ ДЕТСТВА.
УМРИ ЖЕ, ЗАКОН, НА КОТОРОМ ЗИЖДЕТСЯ ВРЕМЯ,
В ЛАПЫ СВОИ ПОЛУЧИЛО КЛЮЧ К ВЛАСТИ КРЫСИНОЕ ПЛЕМЯ.
Грегор ничего не понял — как и в тот раз, когда впервые прочел «Смутное пророчество».
Все, что осталось у него в голове после прочтения этих строф, — фраза, от которой его затрясло: «Умри же, ребенок, умри, часть его сердца…»
Умри, ребенок… умри, ребенок…
Босоножка.
— Так, — обратился он к Викусу. — Я хочу разобраться во всем этом немедленно. Прямо здесь и сейчас.
