— Я не пью, — сказала Терри. — Могу поработать водителем.
— Так мне можно надраться? — спросил Ник с улыбкой.
Она пожала плечами:
— Если хочешь.
Ей было все равно. Она знала мужчин, которые, напиваясь, становились угрюмыми и плаксивыми, тех, кто вел себя агрессивно и безответственно, и даже тех, кто лезли в драки. Единственное, что случалось с Ником во время чрезмерных возлияний, — он становился очень добродушным и любвеобильным. Он все время обнимал ее и повторял, какая она отличная подруга и как сильно он ее любит.
— Может, прямо сейчас и начнем? — спросил Ник. — У нас остался почти ящик шампанского после свадьбы. Как насчет «Мимозы»[1]?
— Отлично! — сказала Джесс, потирая руки. — Я достану бокалы и выжму апельсиновый сок.
— А я открою шампанское, — отозвался Ник.
«А я буду наблюдать», — подумала Терри, чувствуя себя вычеркнутой из списка. Но она знала, на что идет, решаясь завести ребенка. И эта жертва — одна из самых незначительных.
Сестра Ника Мэг позвонила, чтобы узнать, можно ли отправиться с ними к маме, а потом к деду. Она приехала к Нику, и все вместе они сели в его «мерседес», Терри была за рулем. Еще не было одиннадцати утра, а Ник и Джесс опустошили полбутылки шампанского.
Мама Ника подала на поздний завтрак «Беллини» — традиционный итальянский коктейль из полусухого игристого вина и персикового пюре.
Терри сбилась со счета опрокинутых ее спутниками бокалов. Когда они добрались до дома деда, все были изрядно навеселе. В какой-то момент Ник наклонился к ней, поцеловал в щеку и, глядя в глаза, сказал: «Я люблю тебя, Терри».
С заднего сиденья раздались восторженные возгласы. Они не знали, что он имел в виду, не понимали, что он любит ее как друга.
— Я тоже тебя люблю, — ответила Терри, отодвигая его, чтобы не мешал вести машину. Но он перехватил ее правую руку и крепко сжал.
— Ты не поняла. Я по-настоящему люблю тебя.
Она освободила руку и слегка погладила его по ладони.
— Я тоже люблю тебя по-настоящему.
— Это нечестно, — простонала Мэг. — Я тоже так хочу.
— И я, — сказала Джесс.
Ник посмотрел назад:
— Ты говорила мне сотню раз, что не выйдешь замуж, Мэг.
— И ты мне верил? Каждая женщина хочет замуж, дурачок. Просто мне тридцать три, и одиночество становится унизительно.
— А мне будет сорок, — сказала Джесс.
— Через три года.
— К тому же… ты уже замужем.
— Надолго ли? Я пытаюсь убедить себя, что все изменится. Но это не происходит. — Джесс всхлипнула. — Он даже не пытается.
