― Нужно предупредить Сережу! ― твердо заявила я.
― Но это невозможно! ― трагически заломила руки тетя. ― Он уехал и даже не сказал куда.
― Так его нет в Москве? ― воскликнула я.
Татьяна Ивановна подозрительно посмотрела на меня:
― Вы этого не знали?
Я ответила ей открытым и честным взглядом человека, которому нечего скрывать:
― Не знала! Когда мы виделись в последний раз, Сережа сказал, что ему нужно исчезнуть. Уточнять не стал, я, конечно, не спросила. Мы уважаем секреты друг друга! ― гордо закончила я.
Тетя покивала головой, показывая, что понимает такие тонкие взаимоотношения, но собственная судьба волновала ее больше и она снова вернулась к вопросу своей безопасности:
― Что же делать? Вдруг они и правда ко мне заявятся? Может уехать на время?
Такой поворот событий меня совершенно не устраивал, в этом случае в неизвестном направлении исчезал не только Калина, но и его тетя, которая была последней ниточкой, способной привести меня к нему. Если я не хотела остаться наедине с долгом и потерять все подходы к Калине, отъезда его тети допустить было нельзя, и я торопливо воскликнула:
― Это ― не выход! Вы не можете всю жизнь провести, кочуя по квартирам родственников и знакомых. Нужно решить проблему кардинально.
― Как?! ― немедленно откликнулась хозяйка. Похоже, скитание по чужим углам, когда у нее есть собственная уютная квартира в центре города, ее не прельщал.
― Так, чтоб вы могли оставаться на месте и ничего не бояться.
― Как, как это сделать? ― истерично всхлипнула Татьяна Ивановна.
― Нужно придумать убедительную историю, по которой вы оставались бы в стороне.
― Это трудно! Я не смогу ничего придумать!
― Если знаешь предысторию событий, отмазку всегда придумать можно! ― авторитетно заявила я.
Говоря это, я стремилась не только отговорить Татьяну Ивановну от отъезда в неизвестном направлении, но и разузнать подробнее о делишках Калины, надеясь при встрече припугнуть его и заставить заплатить свою часть долга. Не спорю, это очень походило бы на шантаж, но в моей безвыходной ситуации было не до соблюдения этических норм.
― Да какая там предыстория! ― всхлипнула она. ― Это все из-за Сережиной доброты и доверчивости.
Услышав такое заявление, я мысленно усмехнулась. Уж если Калина чем и страдал, так только не добротой, что же касается доверчивости, то он предпочитал, чтоб ее проявляли другие. Однако высказывать подобные суждения вслух было бы неосмотрительно, поэтому я поторопилась заверить хозяйку:
