Соня Лейкина стояла на крыльце, вытянув руки вдоль тела, как солдат в строю, и толстое лицо её выражало любопытство.
Новый жилец был худеньким молодым человеком, в руке он нёс клетчатый чемодан. У крыльца он остановился и сказал:
— Простите, пожалуйста, я договорился о комнате с вашим мужем.
Соня усмехнулась, слушая эти вежливые слова и этот красивый, мягкий голос.
«Чего ещё надо, — подумала она неопределённо. — Такой вежливый жилец».
Вслух она громко (так, чтобы слышали соседи и увидели нового жильца) сказала:
— Здравствуйте.
Она повела жильца в свою любимую комнату, где стояли сервант с хорошей посудой и полированная тумбочка.
— Вот, — гордо сказала Соня.
Жилец поставил чемоданчик и сел на диван, видимо, очень довольный комнатой.
Соня испуганно посмотрела на него, потом покраснела. Краска смущения туго надула её лицо и поползла по шее.
— Здесь спит мой муж, — сказала она шёпотом. — Это лучшая комната.
Жилец встал.
— Виноват, — оказал он, чуть поклонившись. — Прощу прощения.
Соня сама взяла его чемодан и привела в маленькую комнатку за кухней.
— Это моя? — спросил жилец, улыбаясь. — Не ошибаюсь?
Соня молча кивнула. Сначала она тоже хотела улыбнуться жильцу, но потом подумала: «Пусть ему улыбается мой муж» — повернулась и пошла на кухню готовить ужин.
Вскоре пришёл её муж Михаил. Он работал на заводе грузчиком.
— Устроила парня? — спросил он, почёсывая щеку. — Он приехал на месяц из Харькова в отдел Загоруйко.
— Я не люблю Загоруйко, — сказала Соня, накрывая на стол.
К чаю вышел жилец. На нем были летние брюки и рубашечка, отчего он казался ещё тоньше.
«Такой худой, — думала Соня, стоя около мужчин и скрестив руки на груди. — Куда смотрела его мама?»
Соне было сорок лет, лицо её запоминалось выражением детской хитрости и доброты. Она была очень толста, но быстра и проворна. Она подала мужчинам пирожки с маком и сказала жильцу:
— Пожалуйста, кушайте пирог.
— Виноват, — сказал жилец, приподнявшись, — Леонид. И очень рад знакомству.
«Живое слово, — подумала Соня. — Весёлый человек». Она подала ему руку, но так неожиданно и неловко, что чуть не задела нос жильца, отчего он смутился.
— Виноват, — почему-то повторил он. Михаил приблизил к жильцу широкое скуластое лицо.
— Зачем ты извиняешься? — громко спросил он. — Разве она довольна жизнью? — Он подумал и добавил грустно: — У меня хорошая зарплата.
Жилец кивнул, допил чай и ушёл в свою комнату. Скоро и Михаил отправился спать.
Совсем стемнело. В Балту приехала ночь и нахально расселась, как старая мешочница на вокзале.
