— Итак, Фобос необитаем.
— Но ведь это парадокс, — возмутился Лучко, — все, что мы видим, создано руками и умом разумных существ. — Где они?
— Будем искать разгадку. Начнем хотя бы с Фобоса. За работу, друзья. Нам предстоит разгадать одну из величайших тайн космоса.
Друзья изумленно смотрели на профессора. Они никогда не видели его таким возбужденным.
* * *
Второй день люди с Земли обследовали Фобос. Второй — это по земному времени, а по местному шли уже восьмые сутки. Сутки на Фобосе длятся всего четыре часа: два часа день, два — ночь. Эта маленькая планетка повернута к Марсу всегда одной стороной, подобно земной Луне.
Савин посадил «Владилену» на стороне, противоположной Марсу. Поэтому с восходом солнца Игорь Петрович и Фред отправились на другую сторону спутника. Владимир помог Боброву и Фреду надеть специальные космические костюмы для длительных путешествий, прикрепил каждому ранец с миниатюрным ракетным двигателем, опробовал их работу. С помощью таких двигателей индивидуального пользования можно развивать скорость до ста метров в секунду. Конечно, при условии почти полного отсутствия тяготения.
Проводив товарищей, Владимир занялся ремонтом «ЭАЦ», в котором работал один только счетный блок, отрегулированный профессором после катастрофы.
Савин без всякого желания занялся проверкой выходных узлов каскадного усилителя. Все валилось из рук. Хотелось мчаться вслед за товарищами. Тут, в просторах космоса, особенно ощущаешь потребность в товарищах. Чувство одиночества приобретает необычайную остроту. В одиночестве человек может погибнуть, сойти с ума. Размышляя таким образом, Савин увлекся работой и не заметил, как наступила ночь. Пришлось включить освещение.
Проверив усилительный каскад и заменив негодные диоды и триоды, Савин перешел к узлам питания. Где-то не было контакта. Включив развертку осциллографа, он стал прощупывать отдельные блоки, потом дал прибору питание и под током повторил все сначала. Ничего не получалось. На экране осциллографа бежала светлая дорожка, то исчезая, то появляясь. Контакт найти не удавалось. Он чувствовал, что порядком устал, хотелось есть, но азарт уже не позволял оставить работу. А что, если дать большее напряжение? Пробить током? Но тогда могут сгореть стабилизаторы. Савин подумал и решил рискнуть. Он повернул ручку потенциометра: триста, четыреста, пятьсот… И вдруг завыла сирена. Савин посмотрел на пульт управления «ЭАЦ». Разноцветные лампы-индикаторы ласково мигали. Машина работала. Она остановилась еще в момент катастрофы, и теперь продолжала сигналить об опасности, которая давно миновала.
