Когда автобус завернул за угол и я потерял её из вида, я осознал, что задержал дыхание. Я почувствовал головокружение, словно терпел сильнейшую боль или испытывал огромное наслаждение. Так случилось, что я взглянул мельком на женщину с Джа-мира и увидел, что она изучает меня с елё сдерживаемой злостью. Затем она сделала своё лицо дружелюбным и манящим, но после сильфиды она казалась грубой и обычной и я отвел взгляд. Она тихо пробормотала что-то едкое.
Автобус подъехал к моему отелю и я взял свои куртку и ранец. Когда я проходил мимо женщины с Джа-мира, она взглянула вверх и сказала: «Вам следует быть особенно осторожным». Она говорила почти любезно.
Мой маленький номер располагался высоко в западном крыле Скелпина, старинной и уважаемой гостиницы в двух кварталах от волнолома. Моё единственное окно обрамляло высокий узкий кусочек Крондиэма, его серые крыши из шифера, его чёрные каменные стены, тёмно-синие навесы над каждым окном и дверью. Я подошёл к окну и открыл оконную створку. Далеко высунувшись из окна вправо, я смог увидеть только полоску перламутрового блеска — поверхность Опалового Ока.
«Из каждого номера открывается прекрасный вид на Око», — сказал турагент о Скелпине, так это и было, почти. Неважно; позже я могу переехать, если захочу. В этот сезон Крондиэм будет полон свободных номеров.
Номер был обставлен просто: глубокое кресло с высокой спинкой, обитое чёрной кожей в морщинках, просторный шкаф, широкая кровать с резной передней спинкой. Я пригляделся и увидел, что резьба представляла собой спутанный клубок морских змей, которые, по слухам, плавали в самых глубинах Ока. Хвосты их молотили, их рептильи глаза ужасно сверкали.
Стены — неукрашенная белая штукатурка, полированный деревянный пол покрывал тускло-розовый с коричневым ковёр. Прилагалась маленькая ванная.
Несколько минут я занимался делом: распаковал и разложил свои пожитки.
В порыве, я установил мольберт и прикрепил к его раме лист мультипамяти. Поверхность мультипамяти загорелась мягким белым светом, указывая на готовность к восприятию образа. Я взял цветопалочку и присоединил её поводок к невральному штекеру, вживлённому в моё запястье.
Я нарисовал сильфиду по памяти, быстрыми грубыми мазками, имитирующими мел: сине-серый, красновато-коричневый и черный. Но, когда я закончил, всё, что у меня получилось, — это хороший рисунок красивой молодой женщины: губы сложились, чтобы вдохнуть, сильные ноги несут её по улице, высокая грудь подпрыгивает от движения, волосы развеваются позади как грозовая туча, охваченная огнём.
