А какая жизнь, какая дѣятельность кипѣла въ это время кругомъ! Безчисленныя стада рыбъ и тюленей плавали и ныряли въ волнахъ. Цѣлыя стаи чаекъ съ оглушительнымъ крикомъ носились надъ моремъ. Шпицбергенъ виднѣлся какъ на ладони…
* * *
День склоняется къ вечеру; солнышко начинаетъ все болѣе и болѣе закатываться за горизонта; въ воздухѣ свѣжо, пахнетъ сыростью. Цѣлыя стаи чаекъ летаютъ съ оглушительными криками надъ моремъ, высматривая добычу.
Въ одномъ мѣстѣ берегъ Шпицбергена нисколько отлого спускается къ морю. Что-то черное виднѣется на камняхъ, какъ-будто похожее на трупъ выброшеннаго волнами человѣка… Да, такъ и есть, — но только это не трупъ, а живой еще человѣкъ.
Вотъ онъ слегка шевельнулся, вздохнулъ, открылъ глаза, потомъ приподнялся немного и мутнымъ взоромъ осмотрѣлся вокругъ. Первая мысль, пришедшая ему въ голову при видѣ окружающаго, — это что все онъ видитъ во снѣ. Но вскорѣ онъ разубѣдился въ этомъ; порядочная волна, прибитая вѣтромъ къ берегу, съ ногъ до головы окатила его. Человѣкъ приподнялся опять, всталъ на ноги и еще разъ осмотрѣлся. Скалы все, скалы кругомъ; снѣгъ на нихъ бѣлѣется; чайки, съ оглушительнымъ крикомъ, носятся надъ ними… Нѣтъ, это не сонъ, это — действительность! Понялъ, наконецъ, онъ, гдѣ находится и какъ попалъ сюда. Горячія слезы, слезы благодарности такъ и покатились изъ глазъ. Онъ упалъ на колѣни и началъ молиться.
Этотъ человѣкъ былъ никто другой, какъ Антонъ Безродный. Онъ одинъ только изъ всего экипажа «Трехъ Святителей» спасся какимъ-то чудомъ. При гибели судна благодѣтельная волна подхватила его и выбросила на берегъ, да такъ ловко выбросила, что Антонъ не расшибся о камни, а остался цѣлъ и невредимъ; слабость только, разбитость какая-то чувствовалась во всемъ тѣлѣ, да на головѣ была небольшая ссадина.
Помолился, горячо помолился Антонъ, не одну слезу пролилъ о погибшихъ товарищахъ, а особенно о добромъ, энергичномъ старикѣ Бровинѣ, — и началъ раздумывать, что бы дѣлать теперь, что предпринять? Во-первыхъ, ему нужно было поискать пристанища, избушки, какія нерѣдко попадаются на этомъ островѣ, и въ которыхъ обыкновенно остаются на зимовку зверопромышленники. Но гдѣ искать такой избушки? — островъ великъ, а онъ, Антонъ, только на немъ въ первый разъ.
«Ну ладно, найду, положимъ, безпремѣнно найду такую избушку, — думалъ онъ. — Ну, а что, какъ въ ней да никого нѣтъ; а еще того хуже — ничего не оставлено? Чѣмъ я тогда жить здѣсь чѣмъ питаться?»
