Чезаре хмурился, внимательнее присматриваясь к Луизе, пока епископ произносил заключительные слова. Накануне церемонии по просьбе Чезаре ей прислали несколько свадебных нарядов из итальянских домов моды. Она выбрала кремовое платье, сдержанное и элегантное, с высоким воротом и длинными рукавами. Вроде бы простое, но в нем Луиза выглядела величественно и гордо. По настоянию двоюродной сестры Чезаре Луиза надела длинную кружевную фату, расшитую драгоценными камнями и эмблемами семьи Фальконари. Фата, много лет назад сшитая местными монахинями, передавалась из поколения в поколение и когда-то принадлежала его матери. Сначала Луиза отказывалась надевать такую дорогую и старинную вещь, чем вызвала гнев Чезаре, но потом передумала, решив, что Оливер должен видеть, как его мать — пусть всего лишь легкой прозрачной тканью — демонстрирует наследие Фальконари.
Луиза также согласилась, правда с огромной неохотой, надеть и фамильную тиару, которую он ей преподнес, и дорогое обручальное кольцо.
Указательным пальцем Чезаре поглаживал украшение на пальце Луизы. Ее кожа была мягкой и гладкой, пальцы — длинными и тонкими, а ногти были покрыты светло-розовым лаком. Словно из ниоткуда перед глазами возник образ из прошлого. Он вспомнил, как пальцы Луизы с темно-фиолетовым лаком на ногтях ласкали его тело, пробуждая в нем сильнейшее желание.
Он попытался отмахнуться от нежелательных мыслей, но все оказалось напрасно. В ту ночь Чезаре злился на себя за то, что потерял голову и поддался чарам Луизы. Он ничего не мог с собой поделать, ее ласки пробуждали в нем невероятное вожделение. И в ту ночь, когда обоих захватила безумная страсть, был зачат Оливер, ради которого они только что вступили в брак.
От прикосновения Чезаре к ее руке по телу Луизы пробежала дрожь. Ощущение его горячей кожи сильно потрясло ее, точно яркая вспышка молнии в небе. Молния. Луиза всегда опасалась грозовых штормов. Во время одного из них испуганная маленькая девочка бежала к отцу, ища у него утешения, но он лишь разозлился на нее. До сих пор Луиза боялась непогоды и собственного бессилия перед стихией, но на самом деле ею владел иной страх — страх перед гневом и нелюбовью отца.
Но чего же ей опасаться сейчас?
«Все в порядке», — подумала она, но отдернула руку, избегая физического контакта с Чезаре и желая скрыть предательскую дрожь.
Она трепетала той ночью, когда был зачат Оливер, трепетала от желания, страсти и шока. Сила нахлынувших ощущений поражала, сбивала с ног. Но после Луизе пришлось биться в конвульсиях унижения и стыда, которым ее подверг Чезаре. Однако это больше никогда не повторится. С прошлым покончено.
