Так же Чезаре попрощался и с Луизой. Стоя на балконе, наслаждаясь теплым и мягкий вечером, она думала о нежном прикосновении знакомых, почти забытых рук. Чезаре слегка дотронулся до обнаженных плеч Луизы и пожелал спокойной ночи.
Она накинула шаль поверх простого кремового платья, которому было уже года три и которое стало ей велико. Неудивительно. Смерть родных не прошла бесследно. У нее было мало одежды на выход. Луиза просто не нуждалась в ней, так как жила, словно монахиня, в заточении собственных воспоминаний о прошлом, не желая принимать настоящее.
Луиза накрыла ладонями те места на плечах, где только что чувствовались руки Чезаре. Как странно. Он наклонился к ней тогда, а она… Луиза разозлилась на себя. Как все-таки глупо она поступила, закрыв тогда глаза, словно предвкушая поцелуй. Рассердившись, она захотела навсегда вычеркнуть Чезаре из своей жизни.
Луиза вздрогнула, вспомнив его теплое дыхание, ласкавшее ее лицо, нежные поглаживания кончиками пальцев чувствительной кожи, собственное возбуждение и то, как однажды потеряла голову от близости с ним. Единственная причина подобной взбудораженности — слишком буйная реакция на воспоминания о прошлом. Теперь все иначе. Луиза не должна себе позволять опять увлечься Чезаре. Он предал ее, выбросил, точно ненужный хлам. Этого Луиза никогда не забудет — она умеет учиться на своих ошибках. Лучше вообще никого никогда не любить — спокойнее. Да и выбора сейчас у нее не осталось. Луиза должна сосредоточить внимание на сыне. Главное — вырастить Оливера, позаботиться о нем, обеспечить ему надежное будущее. А уж сама она как-нибудь переживет все случившееся. Уже пережила.
Правда, иногда ночами ей становилось грустно. Одиночество угнетало, раскаленными иголками кололо тело, напоминая о заблуждениях и позоре, обрушившемся на нее в таком юном возрасте. Иногда хотелось почувствовать рядом мужскую руку, на которую можно было бы опереться, которая могла бы погладить, приласкать… Ночи, наполненные болезненным одиночеством, и пустые дни, утопавшие в заботах о сыне, — вот все, что знала Луиза за прошедшие годы. Жизнь — жестокая штука.
Чезаре приходил к ней в снах, протягивал руки, звал ее за собой, и она послушно шла. Шла даже против своей воли. Интуиция вела к нему, любовь подталкивала сзади. Они не давали покоя. Луизу охватывало возбуждение и вместе с тем непередаваемый ужас. Ужас перед известными, такими родными и приносящими муку чувствами.
