Пребывание легковушки на месте преступления — факт. Короткий дождь не смыл отпечатков колес.
Да, именно так: в интервале между началом дождя — а это как раз время, когда раздались выстрелы, — и его окончанием по переулку проехали «Жигули». Шестая модель, автомобиль с небольшим дефектом на левом заднем протекторе. Но эксперт не мог с уверенностью сказать, останавливалась ли машина в Первомайском и сколько стояла…
Неизбежные встречи в исполкоме и райкоме длились, каждая, минут по пятнадцать.
Первая была именно такой, как предполагал Шеремет: очевидные стремления не выносить сор из избы, Узень не ославливать и уж конечно же не устраивать типичный случай. И одновременно — осторожное прощупывание возможных следственных путей и несколько настойчивых, хотя и осторожных попыток вбить клинышек между Шереметом и Вадиком, который вроде бы как слишком разошелся, наделал шума, переполошил кучу людей — и чего достиг?
Вторая беседа состоялась с глазу на глаз с персеком райкома. Они с Шереметом были шапочно знакомы несколько лет — с того времени, как Матвей Петрович занимался паскудной историей с неопознанным трупом на территории колхоза, где тогда председательствовал нынешний Первый.
Несколько неожиданною оказалась беседа. Первый сказал, что конечно же людей жалко, особенно Клавдию, но то, что дела вдруг приняли такой оборот, может, к лучшему. Если, конечно, следствие, которое началось так удачно, не остановится на полпути. Какой бы уровень не затрагивался, он, Первый, целиком «за». И попросил по всем проблемам обращаться непосредственно к нему, обходя все ступени. Дал телефон. Но не прямой, через городскую АТС, а через коммутатор…
Впрочем, Сагайда мог Первого и не предупредить — разве нет?
В половине первого состоялся «тайный совет». Созвонились с Сагайдой, потом, поодиночке, перебрались через парк и разыскали нужный дом.
Проблема пола в помещении курсов ГО действительно была. Какие там щели? Проломы, кое-как закрытые фанерками. Уцелевшие половицы прогнили, гвозди — перержавели, и приходилось идти с акробатическими пируэтами. Спокойно стоять и даже сидеть, не рискуя загреметь в затхлое подполье, можно было только во второй комнате, преподавательской.
Две тускло окрашенные стены оживляла внушительная подборка плакатов, вызывающих патологический прилив пацифизма; в простенках между окнами пристроились еще стендики с распотрошенными противогазами и респираторами. В углу — ведерко со стратегическими залежами окурков, железная печурка допотопной модели. Интерьерчик что называется.
