— Ты не спишь, чужеземец? — спросил он тихим, низким голосом.
— Нет, отец, не сплю, — ответил я учтиво, стараясь не раздражать это древнее Исчадье Зла.
Он слегка улыбнулся, поглаживая свою прекрасную белую бороду.
— Из какой бы страны ты ни прибыл, мой чужеземный сын, — сказал он, — в этой стране, я вижу, не только знают наш язык, но и с детства обучаются вежливости. А теперь поведай мне, каким образом очутился ты в этом краю, куда с незапамятных времен не ступала нога чужака. Неужто вам всем опостылела жизнь?
— Мы ищем новое, — смело ответил я. — Старое нам наскучило, и мы вышли из глубин моря, чтобы познать непознанное. Мы принадлежим к отважной расе, которая — о, мой досточтимый отец — готова жертвовать жизнью, если этой ценой может раздобыть хоть несколько свежих сведений.
Старый джентльмен гмыкнул:
— Возможно, это и правда, у меня нет оснований сомневаться в твоей искренности, иначе я сказал бы, что ты лжешь, сын мой. Во всяком случае, Та-чье-слово-закон сможет удовлетворить твое любопытство.
— Кто она — Та-чье-слово-закон? — поспешил я спросить.
Старик посмотрел на носильщиков и с легким смешком, от которого мою грудь обдало холодком, ответил:
— Скоро узнаешь, мой чужеземный сын; если, конечно, она пожелает видеть тебя во плоти.
— Во плоти? — переспросил я. — Что ты хочешь сказать, отец?
Старик промолчал, только зловеще усмехнулся.
— Как называется твой народ?
— Амахаггеры (обитатели скал).
— Можно ли спросить, как зовут отца?
— Биллали.
— А куда мы направляемся, отец?
— Увидишь.
По знаку старика носильщики перешли на бег и нагнали паланкин, где сидел Джоб (одна его нога свисала сбоку). Разговор с Джобом, очевидно, не состоялся, потому что носильщики побежали дальше, к паланкину Лео.
Убаюканный приятным покачиванием, я опять заснул: чувство смертельной усталости все еще оставалось. Когда я проснулся, мы проходили через скалистое базальтовое ущелье; здесь росло много прекрасных деревьев и цветущих кустов.
Внезапно за поворотом перед нами открылось дивное зрелище. Мы увидели зеленую долину от четырех до шести миль в поперечнике, в форме римского амфитеатра. Скалистые стены этой огромной чаши были покрыты кустарником, в центре лежала плодородная, орошаемая ручьями земля, где росли могучие одиночные деревья. По этому прекрасному пастбищу бродили стада коз и крупного рогатого скота, но овец я не увидел. Сперва я не понял, что представляет собой это странное место, но потом догадался, что это кратер давно погасшего вулкана: когда-то здесь было озеро, но каким-то непонятным мне способом воду спустили. Замечу попутно, что и эта, и еще большая долина, которую я опишу в свое время, подтверждают верность моей догадки. Озадачивало другое: хотя вокруг коз и рогатого скота сновали люди, нигде не видно было признаков человеческого жилья. Где же они все живут? — ломал я голову. Мое любопытство было скоро удовлетворено. Носильщики повернули налево, прошли около полумили вверх по скалистому склону и остановились. Видя, что старый джентльмен, мой приемный «отец» Биллали слезает с паланкина, я, а также Лео и Джоб последовали его примеру. И тут я увидел нашего несчастного спутника араба Мухаммеда: он лежал на земле в полном изнеможении. Оказалось, что паланкина для него не нашлось, и его принудили бежать всю дорогу, а так как он был сильно утомлен еще до этого, можно представить себе его состояние.
