Боюсь, единственный путь, следуя которому можно переломить ситуацию, — инициатива снизу. Каждый неравнодушный человек должен начать с изменений вокруг себя. Порой инициативе снизу придают слишком малое значение, однако у нас нет иных путей разрешения сложившейся ситуации. Только частные примеры поступков конкретных людей способны преодолеть отчуждение в нашем обществе. Но сами по себе, без должной инфраструктуры, эти примеры угаснут и останутся неизвестными. Лишь инфраструктура гражданского общества, базирующаяся на сочетании свободы и ответственности, способна сделать частную инициативу взаимопомощи трендом. Для этого необходимы свободные и ответственные СМИ, благотворительные фонды, профсоюзы и институты самоорганизации граждан. Через эти институты отдельные частные инициативы станут общеизвестными и получат потенциальную возможность закрепиться в виде практик гражданского общества. К счастью, как мне кажется, мы делаем первые шаги на этом пути: развивается стремление наших граждан к благотворительности, повышается внимание к проблемам общества, на которые отдельный индивид не может оказать необходимого влияния. Во многом это произошло благодаря распространению Интернета и социальных сетей в России. Мы пока еще находимся в начале процесса формирования гражданского общества современного типа. Но от того, сформируется ли его инфраструктура, будут ли реализованы его потенциальные возможности, сегодня зависит то, в какой стране мы будем жить завтра. Двадцать лет очень большой срок, а сделано для преодоления советского наследия очень мало. Времени у нас осталось совсем немного. Но, надеюсь, мое поколение все же сумеет использовать его с толком.
III место
Медея Капанадзе. Москва
Я вырос в свободной России?
Я родилась в 1992 году в Москве. Такого удивительно свободного, полного надежд и одновременно трудного, опасного и нестабильного времени, как в начале девяностых, в России, пожалуй, не было. Уже была перестройка, рухнул железный занавес, уже был подавлен путч 1991 года. «Свобода», «гласность», «либерализация», «независимость», «суверенитет» были самыми упоминаемыми словами; более того, они все больше воплощались в реальность. Возвращались из тюрем, ссылок, вынужденной эмиграции писатели, художники, режиссеры; возвращались книги, музыка, фильмы. Граждане заново открывали для себя историю своей страны. Менялся формат новостей: другим становилось телевидение, газеты; литературные журналы были нарасхват. Страна освобождалась от коммунистических догм и советских стереотипов. Для гласности теперь не было никаких преград, ведь система, столько лет угнетавшая и жестоко подавлявшая любые проявления инакомыслия (и даже инициативы), была разрушена.
