– Аня задавала вопросы, которые тебя тревожили? – поинтересовался я.
– Нет, но мой доктор продолжает расспрашивать меня о моем детстве. Она хочет знать как можно больше о моей любимой кукле. – Мама цокнула языком, а потом начала говорить так, будто имитировала чей-то голос: – Почему ты называла ее уродиной? Почему одевала в черное? Зачем клала лицом вниз, когда заходил твой приемный отец?
– Почему ты клала ее лицом вниз, когда заходил твой приемный отец?
Она как-то странно посмотрела на меня.
– Извини, Алекс. Не следовало мне распускать язык. Иногда я забываю, что ты еще не взрослый? Как ты?
Я пожал плечами.
– Когда ты вернешься домой?
Мама прикусила губу и провела пальцами по волосам. Они начали чернеть у корней, и я уже собрался сказать, что после ее возвращения домой помогу ей развести тот небесно-синий порошок, который окрашивает корни волос желтым, но тут она ответила:
– Я пока не знаю.
– Вуф скучает по тебе.
– Правда?
Я кивнул. Мама наклонилась вперед, пристально посмотрела на меня и коснулась моего лица, словно нашла на нем черное пятно или нечто подобное.
– Ты никогда… не причинял себе вреда, правда, сынок?
Я почувствовал, как наливаются жаром щеки.
– Почему ты спрашиваешь?
– Я просто подумала, а вдруг то, что я… но ты не такой, как я, правда? Ты Александр Великий.
В голове у меня словно вспыхнуло: кто-то другой произнес слова «Александр Великий» и я видел нашу гостиную с высоты. Вспомнил, как отец крикнул: «Александр Великий!» Я сидел у него на плечах, а он то сгибал, то распрямлял колени, имитирую верховую езду. Но воспоминание исчезло.
Мама начала еще что-то говорить, но медсестра громко постучала в дверь и вошла в палату.
– Извините, что помешала, – судя по ее виду, никакой вины она за собой не чувствовала, – но Труди считает, что тебе нужна прогулка, Синди. Может, ты отведешь Алекса к теплице и покажешь ему, какой ты садовод?
Мама кивнула.
– Хорошо, конечно. Пошли, Алекс, я покажу тебе, что можно сделать с унитазом.
После этого я не видел Руэна целый день. Я помнил его слова, что Аня должна прийти к вечеру и сообщить, что мы переезжаем в другой дом, но она не пришла, и я подумал: «При нашей следующей встрече я заявлю ему, что не желаю больше дружить с ним». Но Руэн не появился, и меня это вполне устраивало. Когда вечером я вернулся домой, Вуф облизал мне лицо и визжал от радости, словно действительно по мне соскучился, а ночью спал в моей кровати.
Аня пришла повидаться со мной утром, а не во второй половине дня, потому что была суббота. Она улыбалась. Я спросил ее, что не так, она предложила мне сесть, а когда я сел, начала доставать из своего брифкейса и выкладывать на стол фотографии и какие-то бумаги.
