– Он старый.
Новые записи в блокноте.
– Можешь ты описать мне, во что одет Руэн?
Я мог бы проделать это с закрытыми глазами. В образе Старика Руэн ничего иного не носит. Один и тот же серовато-коричневый костюм с тем же запахом дохлой собаки. Меня от него мутит. Я не говорю, что он иногда бывает Монстром, и никогда не расскажу ей о Рогатой Голове, потому что, являясь ко мне Рогатой Головой, Руэн пугает меня.
– Значит, вы оба носите костюмы? – Аня смеется. – Один подражает другому?
Я перевожу взгляд с черных ниток, торчащих из подшитого края пиджака, на воротник рубашки, такой зеленый и заскорузлый, будто кто-то его глодал, и говорю:
– Никогда в жизни не буду одеваться, как он.
Потом Аня задает совсем уж странный вопрос:
– Можешь сказать, о чем думает Руэн?
Я смотрю на него. Он – на меня и приподнимает бровь, словно ему любопытно услышать, что я отвечу. Я перевожу взгляд на Аню.
– Разумеется, я не могу сказать, о чем он думает. Для этого мне надо быть телепатом, правда?
Она лишь улыбается. И тут в голову приходит мысль: она считает, что я лгу. Краска заливает мне щеки. Я сжимаю и разжимаю кулаки.
– Я не хочу больше об этом говорить, – произношу я. – Могу я сегодня увидеться с мамой?
– Еще минутку, Алекс, – просит Аня. – Мне хочется побольше узнать о Руэне. У него есть хобби?
Я смотрю на Руэна, а тот закатывает глаза.
– Скажи ей, я обожаю геноцид, – говорит он, и я уже собираюсь повторить его слова, но вспоминаю, что означает слово «геноцид», и думаю, что она очень странно на меня посмотрит, поэтому не раскрываю рта. И пока я молчу, из кухни, широко улыбаясь, выходит тетя Бев и склоняется передо мной.
– Если ты расскажешь этой милой даме о том, что ты можешь видеть, мы поедем навестить твою маму. Хорошо, Алекс?
– Сегодня?
Бев смотрит на Аню, потом кивает.
– Да, сегодня.
Тут я очень заволновался и говорю Ане, что могу видеть всех друзей Руэна, и некоторые страшные, выглядят драконами, а другие похоже на человекоподобных роботов с красными глазами.
– Как Терминатор? – уточняет она, и я понимаю, что да, именно так они и выглядят.
Тут же задаюсь вопросом, а может, Джеймс Кэмерон, который ставил этот фильм, видит то же, что и я, а потому Аня с тем же успехом может поговорить с ним.
Я слышу, как Бев шепчет Ане что-то насчет «мужских черт характера» и Арнольда Шварценеггера, а Аня кивает и говорит:
– Возможно.
– Давай еще поговорим о Руэне. – Аня вновь поворачивается ко мне. – Что он любит есть?
