Алекс подошел ко мне и указал на шрам, тянувшийся через линию челюсти.
– Откуда у вас этот шрам?
Я открыла рот, но с губ не сорвалось ни звука.
Он моргнул.
– Руэн говорит, это сделала маленькая девочка, потому что злилась.
«Да откуда он может это знать?» – подумала я.
Я взглянула на Майкла, но тот смотрел через стеклянную дверь на двух врачей, идущих по коридору, отвлекся и не замечал, что происходит. Я повернулась к Алексу. Сердце гулко билось.
– Руэн сказал, что вы причинили вред этой девочке. – В голосе прозвучали вопросительные нотки, недоумение.
Я отчаянно боролась с паникой.
– Руэн объяснил, как я ей навредила?
Алекс посмотрел направо.
– Руэн, – крикнул он, – это некрасиво! – И вновь повернулся ко мне. – Не обращайте на него внимания.
– Что сказал Руэн?
Алекс вздохнул:
– Чушь. Говорит, что она попала в темную, темную дыру, и там была лестница, но вы вытащили ее, и она там осталась.
– Это то, что ты чувствуешь, Алекс? – спросила я, хотя мой голос стих до шепота, доносящегося издалека.
У меня возникло ощущение раздвоенности: одно мое «я» задавало вопросы, которые меня учили задавать, а другому – скорбящей матери – внезапно захотелось протянуть руки и вновь обнять свою маленькую девочку.
Но слишком поздно, Алекс ушел в себя, оборвав контакт. Я наблюдала, как он идет к белой доске, второй раз принимается рисовать дом своих грез.
– Я приду и снова поговорю с тобой завтра, – пообещала я, поднимаясь с пола. Мои руки дрожали.
Но он сосредоточился на рисунке, начав на сей раз с крыльев над домом.
– Как все прошло? – спросил Майкл, когда мы шли по коридору к центральному входу.
Я держалась на три шага впереди, чтобы он не видел озабоченности на моем лице. Чувствовала, как вибрирует в сумке мобильник от сообщений моих подруг, которые, вероятно, очень волновались. Чтобы успокоиться, я пыталась вести отсчет от десяти к нулю, добралась до нуля, но сердце колотилось в груди, в глазах появились слезы. Я чувствовала, как вскрылись раны, вызванные утратой Поппи, понимала: еще чуть-чуть, и я разрыдаюсь.
– Я проанализирую свои записи и утром встречусь с вами и остальными, – быстро ответила я.
Мы добрались до вестибюля клиники. Майкл остановил меня.
– Доктор Молокова! – голос звучал напряженно.
Я подняла голову, удивленная его тоном. Он провел рукой по длинным волосам, похоже пребывая в замешательстве.
– Пожалуйста, скажите мне, что не собираетесь разрушать эту семью. По моей просьбе с его матерью работает один из лучших психиатров страны…
