– Меняю площадь Падро на Рамблас.
Вентура пожал плечами. Женщины ждали их решения, и Шуберт назначил маршрут: Риера-Альта – Кармен – Пласа-де-лос-Анхелес; они прошли мимо Благотворительного дома, который очистили от его полной лишений истории и отдали молодой, но зубастой народно-демократической культуре – независимому театру, неизвестно откуда взявшимся музыкантам, ассоциациям местных жителей, твердо намеренным вернуть себе то, что им, возможно, никогда не принадлежало. Они дошли до улицы Ремесленных Цехов, куда выходили зады типографии газеты «Вангуардиа», в здании глухо шумели машины. Этот путь предложил Шуберт – чтобы выйти на Рамблас в самом начале.
– Прогулка будет, с одной стороны, символической, а с другой – назидательной.
Они пошли улицей Ховельяноса к Пелайо, мимо темных витрин, разрезанных многоугольниками света, рвавшегося из дверей баров и таверн, охваченных горячкой ужина. Луиса взяла его под руку и прижалась к нему всем телом, стараясь перелить в него свою силу, лишь бы он мог идти за шествовавшим впереди Шубертом и следовавшей за ним Ирене. Впереди идущий считал своим долгом громко сообщать обо всем, что представало его взгляду, всякий раз оборачиваясь назад. Сначала они смеялись некоторым его замечаниям, но потом на их лицах застыла вежливо-равнодушная улыбка, и эта улыбка охлаждала энтузиазм Шуберта-проводника; но вот они вышли на Рамблас: густое море голов, вольные гривы любителей футбола, обсуждающих свои проблемы, людские волны, вырывающиеся из подземки, попрошайки, просящие и замершие в безнадежном созерцании, молодые ребята, что снуют, не прибиваясь ни к одной группке, постигая науку убивать время, им не терпится поскорее стать взрослыми, они жадны до всего необычного в чужом поведении и даже просто до анекдотов, которые потом рассказывают друг другу, сидя за бифштексом с кетчупом, пересмеиваясь и отпуская шуточки по адресу этого странного мира зевак, болтунов и попрошаек, который их поджидает за дверями и на который они смотрят со стороны, – так им кажется, потому что они называют его вещи своими именами.
– Зеваки, болтуны, попрошайки и… молодежь, – шепнул Вентура на ухо Луисе.
– Кто? Где?
– Здесь. Вокруг. Вот они.
– А мы?
– То, другое, третье и четвертое вместе.
– И – молодежь?
– Состарившаяся молодежь или молодящиеся старики. Литература и словесность увлажняют кожу и поддерживают видимость молодости.
Шуберт ввинтился в кружок, обсуждавший последнюю игру «Барселоны», Ирене отстала от него, и к ней тотчас же привязались два низкорослых пьянчужки и принялись опутывать ее паутиной липких намеков. Вентура не удержался, поспешил ей на помощь, пауки отпустили хватку, но в глазах у них затаилось презрение к этому бледному человеку, который собирался навязать им свою волю одним лишь пристально-серьезным взглядом.
