стук в дверь производил на меня такое впечатление».
– Что ты делаешь тут в потемках?
– Отдыхаю от Шуберта.
– До чего он нудный. Но в данный момент он занят омлетом. Если хочешь, можем никуда не ходить.
– Тебе хочется поговорить с Фисасом.
– Я могу поговорить с ним завтра или еще когда-нибудь.
– Не волнуйся так. До чего же на вас всех подействовало возвращение Фисаса. И больше всех возбудился Шуберт. Давно он не играл своей роли с таким подъемом, Фисас возвратился vincitore.[8]
– Он всегда был победителем.
– Были времена, когда нам претили победители.
– Были времена, когда я верила в воскрешение плоти и отпущение грехов.
– Да, были времена…
– Брось грустить, пожалуйста. Я могу повидаться с Фисасом когда угодно. Хочешь, не пойдем никуда и спокойно посидим дома.
Наверное, в ее глазах, которых он не видел, был вызов, потому что в голосе он прозвучал.
– Но ты со всеми уже договорилась.
– Да.
Луиса покорно вздыхает и садится с ним рядом и, сама того не зная, рядом со спрятанными под матрасом страничками.
– Что делает Ирене?
– Ничего.
– Посмотришь на нее – дура дурой.
– То-то вы все за ней ухлестывали в университете.
– Она была из немногих эмансипированных, которые исповедовали свободную любовь и применяли свое кредо на практике. Но, похоже, выдохлась.
– Зануда Шуберт вымотает кого угодно.
Слышно было, как сбивают яйца, как всхлипывает на сковороде масло, как яйца зашипели на раскаленной сковороде и как Шуберт переворачивает омлет, подзадоривая себя.
– А помидорчика нет? Хочу хлеб с помидором.
– Консервированные, – крикнула Луиса, не вставая с кровати.
– Хлеб с консервированным помидором? Чарнегос[9] вы, а не приличные люди.
– Когда он берется острить, становится невыносимым.
– Останемся здесь. Как будто спрятались от всех. Сейчас они начнут нас искать.
Луиса смеется и обнимает его. Мягкое теплое тело прижимается к нему, и желание поднимается пружиной. Он приникает губами к волосам женщины, а она целует его в губы влажным поцелуем.
– Хочешь? Прямо сейчас? Здесь?
– Почему не спросишь: можешь – прямо сейчас, здесь?
– Можешь – прямо сейчас, здесь?
– Того гляди, войдет этот псих.
– Пусть это его беспокоит.
– И меня – тоже. Беспокоит и сковывает.
– Значит – нет?
Он ответил «нет» одними глазами, и Луиса даже в полной темноте поняла его и выскользнула из объятий как раз вовремя, потому что тело его уже теряло жар, оно уже было и не было в этой комнате, которая с каждой секундой становилась все более враждебной. Голос Шуберта пришел на помощь.
