Что-то мне перестали нравиться эти горы.
Видимо, не только мне, потому что Негода как бы невзначай спросила:
— А кто-нибудь из ныне здравствующих советских режиссеров бывал в этих местах?
— Да, — ответил Том, подумав. — В прошлом году я возил сюда Абуладзе.
Во ВГИКе нам показывали фильм режиссера Форда "Дилижанс", снятый в 1924 году. Это был первый вестерн, а Форд открыл эти места для кино. Одна деревенька так и называется Маленький Голливуд. Многие фильмы, в которых снимался Клинт Иствуд, тоже делались здесь.
На смотровой площадке Большого Каньона Негоде сделалось вдруг плохо. На нее накатил панический ужас от высоты. Она забилась под камень, и стоило большого труда вытащить ее оттуда. Наверное, сказалось сильное эмоциональное перенапряжение предыдущих дней.
А спустя полгода она сидела верхом на перилах балкона на 14 этаже и выкрикивала реплики из сценария "В городе Сочи темные ночи", а я, вспоминая ее ужас на Большом Каньоне, думала, а что как ей опять станет страшно. Но она настолько увлеклась ролью, что вообще забыла, что мы с ней путешествовали в американских горах и что там с нами происходило.
Паром конечно же уплыл прямо перед нашим носом по гладкой воде ярко-синего озера Поувелл.
Американцы стали обсуждать, что делать дальше. Проследив взглядом, как паром скрылся за каменным изгибом, Том сказал:
— Мы арендуем катер и совершим прогулку по воде.
Так и сделали. Том встал за штурвал, а я наконец рассмотрела, кто ехал во втором микроавтобусе.
Водителем у них была женщина по имени Кэролайн с пышной рыжей шевелюрой, а пассажирами: жена Тома, застенчивый японец и девушка в зеленых очках с татуировкой на предплечье и длинных черных велосипедных трусах под ситцевым платьем в цветочек.
Было жарко, плескалась за бортом вода. Катер уплыл далеко от берега и остановился.
— Надо бы искупаться, — деловито сказал Том.
И пока мы соображали, что наши купальники остались на берегу, в чемоданах, в багажнике микроавтобуса, Том разделся догола, встал на скамейку и прыгнул с нее в воду. Это произошло так стремительно, что я включилась лишь тогда, когда его голая задница мелькнула перед моим лицом.
— Идите сюда! — махал он нам из воды руками.
— Негода, давай! — подтолкнула я ее.
— Сама иди! — огрызнулась она и скрестила на груди руки.
И вспомнила про пленку-медузу, которая на наших глазах сожрала в телевизоре столько народу.
А в это время разделся Смирнов, и опять у меня перед носом мелькнуло обнаженное тело.
