«Я в порядке! — показала ему жестами. — Один мертвый в кабине пилотов».
«Я не нашел никаких следов того, что пассажиры живы», — ответил мне Игорь.
«Так они все погибли, что ли?» — спросила я.
«Не знаю! Может быть! Не уверен», — пожал плечами Игорек.
«Если кто-то остался жив, то только в хвостовой части, — показала я Игорю на торчащий вверху над нами хвост самолета. — Пошли туда».
Мы перебрались к хвостовым иллюминаторам.
Внутри салона самолета было по-прежнему темно и безжизненно. Как мы ни заглядывали в иллюминаторы, ничего рассмотреть нам не удалось.
Я отцепила с пояса нож с тяжелой металлической ручкой и начала осторожно стучать по обшивке рядом со стеклом иллюминатора.
«Ответьте, кто жив! — выстукивала я азбукой Морзе букву за буквой. — Стучите по корпусу самолета! Ответьте, кто жив!»
Передав свою просьбу три раза подряд, я замерла, приложив ладони к обшивке самолета. Игорек застыл рядом в таком же напряженном ожидании.
Я ждала целую минуту. Ни малейшего колебания мои ладони не почувствовали.
Горькое чувство разочарования начало наполнять меня — я была уверена почему-то, что хоть кто-то из пассажиров останется жив и его удастся спасти.
И вот — молчание в ответ!
Ничего не поделаешь, видно, придется вытаскивать из самолета только тела погибших. В любом случае мы сделаем это, жив кто-то из них или нет. Все будут подняты на поверхность. Уважение к живым начинается с уважения к мертвым. Или по-другому, так, как эта мысль звучит в неписаном Кодексе Первых Спасателей: «Уважай бренное тело — оно носитель бессмертной души!»
«Все, ребята, — подумала я, обращаясь к еще живым для меня пассажирам самолета. — Даю вам последний шанс! Слушаю еще минуту. После чего мы с Игорьком поднимаемся с печальными для всех известиями».
Я передала свой призыв к пассажирам самолета еще три раза и прождала еще секунд сорок. И вдруг чуть не подпрыгнула от радости, хотя и не представляю себе, как можно подпрыгнуть под водой.
Мои ладони явственно ощутили слабый ответный стук. Я возбужденно махнула Игорьку рукой:
«Слушай!»
Он тоже приложил ухо к обшивке. Слабый ритмичный стук прозвучал для моих ушей слаще любой райской музыки. Я знала, что они живы! Мы спасем их! Нужно только узнать, как они и сколько еще могут продержаться.
Я попыталась сформулировать все это в одной короткой фразе, но тут начала понимать, что мне тоже отвечают азбукой Морзе, просто слышно плохо и некоторые буквы выпадают из слов…
«В результате взрыва в носовой части… пятнадцать человек. Трое погибших. Самостоятельно… не сможем. Двери заклинило. Есть раненые. Торопитесь, воздуха осталось на… часа…»
