Потом мы оказываемся уже в аудитории. Все норовят занять места на первых сиденьях, так что получается толчея.
Гостю приносят какое-то подобие кресла (вообще мебель тамошняя – это отдельная песня), и он располагается там в полулежачей позиции. Должно быть, спиной мается, как Мойстарик.
Гость начинает говорить. Я, понятно, ничего не слышу, да хоть бы и слышал – толку-то, но внимаю вместе со всеми.
Обычно во время лекций здешних преподавателей то и дело возникают в воздухе всяческие схемы, карты, показывают целые фильмы, а тут ничего. Только рассказчик и мы.
Тут я себя на том поймал, что слушаю безмолвную эту речь с разинутым ртом…
Покосился на Князя. Он, видимо, тоже только что рот захлопнул и зырит, не видел ли я его позора.
– Он пилот, – сказал Князь. – Видишь, руками показывает заход на посадку…
– Он подводник, – сказал я. – Он про торпедный залп толкует…
А потом этот дед выходил у нас и артиллерист, и танкист, и даже, пожалуй, музыкант – что-то такое изображал он длинными пальцами.
– Это бывший полководец, – решил Князь. – Пожалуй, маршал. Когда-то он выиграл решающую битву, и теперь там наслаждаются миром, за что безмерно этому деду благодарны…
– А где ордена и медали? – спрашиваю. – Карты, кинохроника боевых действий, схемы сражений? Это же типичное «как сейчас помню»…
– Нет, Чаки, – сказал Князь. – Люди такого масштаба в цацках не нуждаются. И войну вспоминать не любят. Он о чём-то другом им толкует. О чём-то более важном… Вон как на него смотрят!
И вот так мы за компанию с этими бодренькими и здоровенькими гимназистами иного Саракша слушали немой рассказ, ужасались, восторгались и даже пару раз хохотали. Как все – так и мы…
После этой лекции или рассказа начался у них разговор. Чтобы задать вопрос, мы (назовём это Саракш-1) поднимаем над головой сцепленные руки, изображая письменный знак вопроса, а в Саракше-2 надо всего-навсего поднять одну руку. Правую. Хотя можно и левую.
Больше всего вопросов было, конечно, у нас с Князем. Но только нас там никто не видел, не слышал и не догадывался о нашем существовании…
Тихо и незаметно в палату проскользнула воротившаяся Рыба, так что я даже вздрогнул, услышав её голос:
– Дину, миленький, поставь закладку на этом кадре. Пусть потом Чаки срисует вон ту лазоревую кофточку – тогда весь город ко мне за выкройкой прибежит…
