Утром Князь завил:
– Я примерно представляю, как нашего безымянного друга зовут. У него односложное имя со звуком «о»: ров, стол, тор, кок, бор и так далее…
– Как узнал?
– По губам остальных обитателей комнаты прочитал!
– А, – говорю. – Так это ты, выходит, папашу заложил, джаканный чтец по губам?
Дину пропустил весь мой ядовитый сарказм мимо ушей:
– Эх, если бы я так умел…
– А что толку? – сказал я. – Язык-то всё равно незнакомый. А вот когда твои хвалёные уроки непобедимой борьбы начнутся? У меня организм хоть и крепкий, но любимый и неповторимый. А язык… Да проще дождаться, когда он очнётся.
– Ох, – сказал Дину. – Мы же его с вечера не навещали. А Рыба, считай, не отходила! Ну, она нам навтыкает! Как бы он все капельницы не повытаскивал… Или вообще не встал и не ушёл…
И мы рванули в подвал.
Ничего наш друг не повытаскивал, но опустевшие капельницы пришлось заменить. Как и всё остальное…
– Хорошо восстанавливается кожа, – сказал Князь. – Без рубцов, без синюшности этой… Доктор Мор точно на премию Фелля мог бы претендовать – жалко, что остались от этой премии только списки прежних лауреатов…
И вот с этого самого утра моя жизнь в «Горном озере» понеслась как раненый кабан по кустарникам.
Видно, Айго-Паук получил от доктора вредительское указание ни в чём нам не помогать. Он просто сидел на крыльце и курил свои листья – фабричного табака не признавал.
Князя я целиком бросил на просмотр ментограмм, а на себя взял всё остальное, и было его много.
Сварил манную кашу на порошковом молоке и покормил пациента. Отмыл плиту от следов предательского побега манки. Поставил томиться в чугунке кабаньи рёбра и начистил земляных яблок. Дома-то мы с Мойстариком сами себе готовили. Дядя Ори тоже умел кухарничать, но в самый последний момент запросто мог высыпать в кастрюлю с супом месячную пайку сахара. Мог и не высыпать, но лучше было не рисковать…
Только с одним делом покончу – сейчас же другое образуется. Потому что запустили мы порядок основательно с этой грибалкой и её неожиданными последствиями…
И странное дело – всякая работа была мне нынче в охотку и в радость. Даже самая противная и нудная.
Сперва я даже решил, что начинаю джакаться, только что песен не горланю. Потом сообразил, откуда эта нежданная радость.
Да от нашего «сбитого лётчика». От ментограмм его. Открылось нынче передо мной окно в другую жизнь. И сроду это не выдумки, ошибается премудрый доктор. Никакой гений не сможет придумать чужой новый Саракш с такими деталями и подробностями. И хорошо мне именно от того, что живёт где-то такой – настоящий – Саракш, в котором нет и быть не может страшной войны и мутантов, джакнутых и выродков, капрала Паликара и «Отчичей»… Где живут сильные и красивые парни и девки, вскормленные молоком морских гигантов. Где родители не отравляют им жизнь ранними браками, а учителя не следят за каждым шагом. Где даже среди ночи бывает виден Мировой Свет…
