Когда-нибудь.
Князь уже не только сходил на берег, но и уложил «сбитого лётчика» на плед. И только хотели мы тронуться…
– Стоп, – говорю. – А этот? Скорчер-то?
– Да пусть тут лежит, – сказал Князь. – Зашвырну его в кусты…
– Нет, – сказал я. – Тут его могут найти.
– Кто?
– Ну, во-первых, капрал может протрезветь и вспомнить про вооружённого выродка. Прочешут все окрестности. Во-вторых пограничный наряд – сколько раз мы их на этом берегу с крыши санатория видели? Ладно, я сам возьму…
– Нет! – взвился Князь. – Я нашёл, мне и нести!
Подошёл он к скорчеру, поднял, говорит:
– Что же они ремень-то к нему не приделали? А то бы закинул за плечо, да и…
Я держусь за свой угол пледа, на покойника не смотрю – вдруг опять зашевелится, на Князя тоже…
Наконец говорю:
– Ты чего – закимарил, массаракш-и-массаракш?
– Нет, – отвечает Князь еле слышно. – Оказывается, есть у него ремень, нашёлся… Не было ремня – и стал ремень… Как же я раньше его не увидел?
– Да потому что тебе спесь дворянская шары застит, – сказал я. – Ну, раз-два, взяли!
В общем, дотащили мы этого лётчика до «Адмирала» без приключений, если не считать того, что цвет комбинезона изменился. И не только изменился, но и повторил узор на пледе…
– Ого! – сказал Князь. – Вот это маскировочка! Боюсь, что от одёжки сей тоже могут неприятности великие воспоследовать…
– Тогда попробуй снять, – сказал я, уселся за педали и скомандовал:
– Не спать на носу!
– Полный вперёд! – откликнулся Князь.
Дошли мы примерно до середины озера – слышу, что-то громко плеснуло.
Обернулся – так и есть, их сиятельство зашвырнули скорчер в озеро на самом глубоком месте!
Я вскочил, схватил его за грудки, он меня, но подраться как следует не успели, потому что запнулись об «сбитого лётчика» и полетели в воду.
«Адмирал Чапка» продолжал тихонько двигаться по инерции.
Мы дружно догнали плот и вылезли на палубу. Всё произошло так быстро, что даже замёрзнуть толком не успели.
– Смотри, – говорит Князь.
Смотрю.
Этот самый «ведьмин мушкет» качается на воде, словно сделан не из металла, а из упаковочной прокладки какой-нибудь.
И начал я хохотать, как дядя Ори в праздничный день. Всё, достали вы меня, проклятые.
И заорал я песню – древнюю горскую песню времён воеводы Гуса Счастливого, которого горцы прозвали Старым Енотом:
Плывёт по реке топор боевой – эхой!
Это Старый Енот снова весть подаёт северным кланам.
Ну и пусть он плывёт, не пойдём мы на бой – эхой!
Нынче нет дураков, драться за чужаков – да на хера нам?
