– А вот комбез-то не сожгло и даже не закоптило, – говорю.
И снова он меня подковыривает. Ну не может без этого!
– Экий ты у нас, Сыночек, деловой. Весь в папочку. Главное, что комбинезончик целенький, в хозяйстве пригодится…
На самом-то деле он жутко завидует, что Мойстарик за меня любому горло перегрызёт и вообще балует. И что я за отца любому…
Но к трупу-то не подходит. Нежные мы…
Ну и хрен с тобой, джаканный поэт. А мы люди простые.
– Да, я деловой, – говорю. – Потому что мануфактуру мы получаем по карточкам. Потому что новую форму в гимназии выдадут только к началу учёбы, и то не наверняка. Потому что на мне сейчас дедовские выходные брюки – больше надеть было нечего. Ты над такими простыми вещами никогда не задумывался, массаракш?
Вижу – заткнулся мой лучший друг.
Эх, закрыть бы покойнику чем-нибудь лицо… Если это можно назвать лицом.
– Мародёрство и есть мародёрство, – сказал Князь. – Даже в дедушкиных штанцах, всё равно мародёрство.
– Ага, – говорю. – Если бы. На комбезе ни одной застёжки.
– Тогда хоть башмаки сними, – издевается поэт.
– А башмаки, – говорю, – у него вроде как прямо из штанин растут…
– Это естественно, – отвечает. – Если у него непростое оружие, то и штаны должны быть непростые… Бери ножик да разрежь! Чего там! Покойнику всё равно…
– Ну и разрежу, – говорю. – Потом Рыба на бабкиной машинке сошьёт…
Джакч! Ни хрена эта ткань не режется.
Князь смотрит на мои усилия и ржёт. Сейчас я как поднимусь…
Да я не поднялся, я взлетел!
Покойник откинул руку и начал бить обугленной ладонью по траве, словно что-то искал…
– Этого ещё не хватало, – сказал Князь. – Не было забот…
Мало того, покойник открыл рот, сверкнул зубами и прохрипел:
– Скорчер… скорчер… скорчер…
И отключился.
– «Мушкет» ищет, – сказал я. – Это на каком языке – «скорчер»?
– Первый раз слышу, – сказал Князь. – Ни на что не похоже. А был он хороший солдат – чуть пришёл в себя, сразу за оружие…
– Теперь-то вроде помер, – сказал я.
– А ты сердце послушай, – сказал Князь.
– Тебе надо – ты и слушай, – сказал я. – У самого очко играет поближе подойти, а тоже – мародёр, мародёр…
Ну, дружбан мой всё-таки себя преодолел – подошёл, встал на колени, положил голову на грудь странному покойнику…
– Нет, – говорит. – Ничего не слышу. Он от шока уже давно должен помереть…
Как же! Труп другой рукой начал шарить!
Князь поднялся и говорит:
– Не могу я смотреть, как человек мучается. Надо его это… И любой солдат тебе скажет, что это правильно…
