Мы с Кэпом Раунтри хотели основать город, мы хотели, чтобы получился хороший город, где когда-нибудь по улицам будут ходить женщины, направляясь в лавку, и будут играть детишки. И знаете что? У нас ведь уже есть первый гражданин. Это — Джо Раггер.
— Я так никогда не думала, — заявила она раздраженно — и разозлила меня.
— Нет, мэм, конечно, не думали — и не вы одна, — сказал я с жаром. — Люди, которые живут в удобных, благоустроенных городах с законопослушными гражданами, под защитой правительства, они никогда не думают о людях, которые приходят первыми, о тех, кто пробивается через сущий ад, чтобы построить что-нибудь.
Я вам говорю, мэм, я хочу, когда придет мне пора уходить, увидеть здесь школу с колоколом на башенке, и церковь, хочу увидеть семьи, одетые по-воскресному, и развевающийся наверху флаг. И если мне придется добиваться этого с помощью револьвера, я так и сделаю!
Теперь уже я разозлил ее. Она удалилась, возмущенно выпрямив спину, и я видел, что сказал что-то не то.
Когда я допил кофе, Джо отправился охранять лагерь, а я поел оленины, а потом закусил лепешками, обмакивая их в сорговую патоку.
Кэп выглядел заметно лучше. Глаза у него стали ярче, на впалых щеках появился румянец.
— Молодцом, Кэп, — сказал я, — я насчет тебя ни капли не сомневался. Слишком ты поганый негодник, чтоб просто так помереть. Я так прикидываю, помрешь ты, зажатый в угол, и будешь при этом кусать, грызть и драть в клочья всех вокруг. Если я тебя раскусил, так и после смерти твои зубы останутся сцепленные у кого-то на глотке. Ну, а теперь давай поторапливайся и выбирайся отсюда скорее. Мы с Джо уже замаялись делать всю работу, пока ты тут валяешься.
— Как дела обстоят?
— Спокойно. Сдается мне, эти людишки начинают задумываться, что к чему. Пора мне уже поехать туда и потолковать с ними. Пришло время малость подлечить им мозги.
— Ты там поосторожнее.
— А я осторожный человек. Если приходит время удирать, я не стыжусь удрать. Но сегодня я туда поеду не удирать, сегодня я собираюсь выложить карты на стол.
— Жаль, что я не могу поехать с тобой.
— Ты давай поправляйся… я думаю, теперь они будут порассудительнее. Я собираюсь заставить их сесть и поразмыслить. И если они не оправдают моих ожиданий, то каждый живо получит свою подорожную.
— Каждый?
— Ерунда, их там не больше сорока.
Положив винчестер поперек седла, я поехал в городок. Они меня увидели, но я ехал шагом, не скрываясь, и они решили меня дождаться. Если не считать того толстяка, что приезжал с Китчем к нам в лагерь, я не увидел знакомых лиц, пока не вышел Эб Уоррен. Он был без оружия.
