— А привязать к мачте и тупым ножом? — Гюль сделала большие глаза.
— Хватит во мне копаться, как в мусорном ведре! Мало ли, что я думаю и тем более не думаю, а просто вот оно бац — само всплывает. Не знаю. Вряд ли мы ужились бы. Но еще разок выпить «черную звезду»…
Я мечтательно вздохнула. Гюль расплылась в улыбке: опять влезла и читает меня без зазрения совести, по роже видно. Ну, что я могу с ней сделать? Сама в гости пригласила. От души. А она меня теперь тоже приглашает — от души. То ли повторно желает самоубиться, то ли правда верит в чудеса. Зачем лезть в историю, о которой все знают: это безнадега? Гюль доведет катер, морф вряд ли останется тут и помашет вслед нам лапой. На моей совести будут два трупа, не считая родного тела.
Когда меня увольняли с первого курса, ректор меня позвал и сообщил лично. Сказал еще зачем-то про какого-то самурая вроде, который прошел непроходимый полигон. Он не знал, что это невозможно. Ректор, вероятно, надеялся мне намекнуть, чтобы повторно подала документы. Но я не поняла. Тогда было еще рано. Сейчас, пожалуй, самый раз.
— Хорошо, что у меня интеллект тридцать один, — хмыкнула я, ощущая, что день делается цветным. — Все поймут: дура была — и дурой померла. Если что.
— Если что, — тихо согласилась Гюль. Поморгала своими сумасшедшими ресницами двойной длины. — Знаешь, я тебя немножко люблю. Не как часть прайда. Но мне тут уютно. Может, родственно. Хотя генетически у нас разница приличная.
— А прайд большой?
— Не знаю, — удивленно отозвалась она. — Это было частично слитное сознание, частично дробное. Я знала все его элементы, но не выделяла каждый. Я вообще редко всматривалась в привычное, доверяя слитности. Ты не обижайся, но я буду читать тебя, даже если запретишь. Мне плохо одной. Я не знаю, как смотреть. Не привыкла.
— Когда делаем глупость века?
— По быстрому, пока за ум не взялись, — встрепенулась Гюль. — Одевайся, у нас полчаса до расчетного времени сигнала от Васи. Он очень славный, хоть и габарит. Мечтает быть атипичным. Вскрыл склад и выдал два комплекта специальных костюмов. Его могут за это перекодировать. Я предупредила, а он твоим голосом поет какие-то глупости.
— Атипичность заразна, — отметила я.
— Хорошо бы.
Костюмы от Васи были почти неотличимы на вид от обычной формы. Впрочем, доверять надо не глазам, а себе в целом. Я вот не могу испытать страх и осознать сказанное мне Гюль — про один процент вероятности успеха. Мне сейчас так плохо, что я лопну, если хоть не попытаюсь исправить то, что вроде бы поздно выправлять — казнь. Пусть это глупо. Пусть похоже на аффект. Я хочу выбраться за пределы габа. Мне душно, мне больно думать, что весь их супер-развитый мир позволил пытать человека и убивать в прямом эфире. Что наш габ вне политики, и империи за все мерзости не дадут по носу.
