Джулиан немного помолчал.
— А потом я встретил тебя. Я не мог забыть тот миг, когда мы обменялись взглядами, когда я впервые понял, что есть человек, которого знаю, как самого себя. Мне кажется, я даже слегка испугался. — Джулиан, пожав плечами, окинул выразительным взглядом спальню, смятые простыни на постели. — В тот вечер я даже подумать не мог, что такое возможно. Ну, что мы с тобой…
Лили хорошо его понимала. Она всегда старалась держать свои чувства в узде, уверенная, что Джулиан не испытывает к ней ничего, кроме обычной дружбы.
Может, она тоже боялась?
На кончике языка у нее вертелся вопрос, который ей не хватало духу задать. Но любопытство пересилило.
— Итак, мы теперь вместе. Значит, у тебя есть все, чего ты хотел?
Он посмотрел ей в глаза.
— Ты для меня все.
О Господи, как романтично. И тем не менее Лили вдруг стало страшно. Быть для мужчины всем — нелегкая задача.
— Посмотри, я все делаю правильно? — Лили, глядя ему в глаза, снова задвигала пальцами: «Я люблю тебя». Повинуясь неясному побуждению, она вдруг в последнюю минуту передумала и слово «тебя» заменила словом «твой».
Джулиан, не выдержав, хихикнул.
— Тебе нравится мой… что?
— Твой ум, твое сердце, твоя израненная, измученная душа. А еще…
На этот раз Лили не спешила — движения ее пальцев стали томительно-медленными. Она дразнила его. Убедившись, что Джулиан глаз не может от нее оторвать, Лили вызывающе выпятила грудь.
«Я. Люблю. Твой. Большой. Горячий. Твердый…»
Она могла бы продолжать до следующего утра — фантазии бы хватило. Зато Джулиан почувствовал, что его терпение на исходе. Прежде, чем она успела придумать еще одно сравнение, он схватил ее за плечи и опрокинул на постель.
И хотя ее перебили, Лили не хватило духу его бранить.
Церковные колокола.
Господи спаси и помилуй, нет! Только не это!
Он проспал. Мама опоздала. Он уснул — а ведь должен был ждать звона колоколов, — и теперь уже поздно. Им конец. Тот тип с рыжими волосами, что кричал на них, дал им время до вторника. Если мать еще раз опоздает на работу, предупредил он, от злости брызжа слюной, он вышвырнет ее на улицу.
Это значит, денег не будет. Им станет нечем платить за комнату — хотя камина в ней не было, однако тут было тепло, по крайней мере теплее, чем на улице. И во всем виноват он один. Он нечаянно уснул и позорно проспал. Что они теперь будут есть? Объедки в мясной лавке наверняка уже отдали собакам. А идти попрошайничать слишком рискованно…
