— Лили Элизабет Чатуик, — медленно и очень торжественно проговорил Джулиан, — я прошу тебя стать моей женой.
Теперь Лили была уверена, что все поняла правильно.
— Прямо сейчас? — с трудом выдавила она из себя. — Здесь?
— Да.
Ноги у нее подкосились, и Лили с размаху шлепнулась на ступеньку, чувствительно отбив себе мягкое место.
Теперь она поняла, почему Джулиан выглядел таким бледным.
— Я, конечно, не маркиз, однако у меня есть кое-какие средства, так что ты ни в чем не будешь нуждаться. И я клянусь быть верным тебе до конца моих дней. — Нагнувшись, он взял Лили за руку. Пальцы его были холодны, как лед.
— А как же убийцы Лео? — прошептала она.
— Они где-то рядом, но я по-прежнему не знаю, кто они. Однако если нужно выбирать между местью и тобой, я выбираю тебя. Нас.
В груди Лили шевельнулась робкая надежда.
— Значит, ты покончил с этим? С поисками убийц?
— Да.
— Правда? Больше не будет ни ночных вылазок, ни слежки, ни кровавых драк — ничего такого?
— Да. — Джулиан крепко сжал ее руку. — Я по глазам вижу, что ты мне не веришь. Наверное, я это заслужил. Когда я вчера ушел от тебя… это был самая тяжелая минута в моей жизни.
У него был такой несчастный вид, что в груди Лили зашевелились сомнения.
— Надеюсь, это не потому, что ты боишься, что ни один мужчина теперь не захочет взять меня в жены. Не хочется думать, что ты решился на этот шаг только потому, что считал, что обязан это сделать.
— Тебе неприятно так думать? Что ж, извини, Лили, но это так. Я действительно считаю, что обязан жениться на тебе. — Взяв ее руку, он приложил ее к своей груди. — Мое сердце обязывает меня это сделать. Видишь ли, оно, глупое, почему-то решило, что без тебя мне не жить. И пригрозило, что остановится, если я не женюсь на тебе, причем немедленно. И поэтому я здесь — чтобы сказать, что отныне я твой. Навсегда. — Он с трудом сглотнул. — Если ты, конечно, согласна.
Если?! Если она согласна?! Сердце будто совершило прыжок и застряло в горле, каким-то чудом не выскочив из груди. Господи… неужели Джулиан действительно боялся, что она ему откажет?
Да, вдруг со всей отчетливостью поняла она. Да, он этого боялся. Отсюда и этот подавленный вид, и землистая бледность. Даже после всего, что было между ними, он колебался.
Ох, Джулиан! Она читала в его душе, как в открытой книге — видела, как он уязвим, как нищее детство и несмываемый позор его рождения подорвали его веру в себя. Что ж… она постарается его переубедить.
